Придворный - [153]
То, что могло показаться глупой случайностью, вероятнее всего, представляло собой провокацию с целью поссорить маркиза Федерико с папой. Неистовое самолюбие мужчин из рода Гонзага было хорошо известно. Происшествие, помимо всего прочего, било по репутации маркиза как обладателя лучшего конного завода в Италии, чьи лошади породой и выучкой ценились по всей Европе. Рассчитывали на скандал: или что маркиз напишет папе яростное письмо, или что кто-то из его вассалов (в данном случае, например, сам Кастильоне), негодуя об оскорблении, нанесенном государю, бросится на виновника с обнаженным мечом – и, как следствие, окажется запятнанным в глазах папы. Кастильоне, к его чести, не перешел грань. Но теперь надо было успокоить маркиза, который действительно мог в приступе гнева разрушить труды своего посла по долгому и кропотливому выстраиванию отношений между Мантуей и Святым престолом. Кастильоне, некогда сам испытавший на себе мстительность маркиза Франческо, знал, что гнев государя надо смягчать постепенно и исподволь. Это он и проделывает в письме его сыну с большим искусством, постепенно опуская планку жестоких требований, которые он якобы предъявил: 1) повесить, 2) послать на галеры и, наконец, 3) дать просто «какое-то» наказание, вплоть до самого легкого. Скорее всего, с лучником и ограничились легким или формальным наказанием, заплатив и за услугу, и за терпение. Кастильоне окончательно смиряет маркиза, уверив, будто все зрители единодушно отдали первенство мантуанскому наезднику. Остается отметить, что в своем письме граф воздерживается от оценок действий высоких лиц (тех же судей) и не выдвигает каких-то версий относительно мотивов их поведения, не поддерживая в государе подозрительности или обиды, но, напротив, пытаясь отвести мысль о подстроенной против него интриге.
Итак, перед нами не саморазоблачение «свирепо-безжалостного помещика», по Дживелегову, а пример той тщательной осмотрительности, какую Кастильоне неизменно рекомендует придворному в отношениях с государем.
Союзный договор между папой и императором, направленный против Франции, был наконец заключен в конце июня 1521 года. В августе к нему присоединился и английский король Генрих VIII. В ноябре папская армия под командованием маркиза Федерико Гонзага изгнала французов из Милана. Но ночью с 1 на 2 декабря Лев Х скоропостижно скончался, и через несколько часов Кастильоне мог написать своему государю: «Так фортуна делает все, что хочет, с нами, бедными смертными, и Господь Бог наш сокрушает человеческие планы, как считает нужным».
Лишь только весть о смерти понтифика достигла Франческо Мария делла Ровере, он немедленно принялся за военные приготовления, пользуясь помощью феррарского герцога Альфонсо д’Эсте, союзника французов. Пока Ватикан был охвачен смятением, пока заседал конклав, спешно собранное герцогом Урбинским войско за последнюю декаду декабря освободило всю территорию его государства, восторженно встреченное населением. Франческо Мария действительно мог гордиться победой; его пятилетняя, почти безнадежная, с минимумом средств и посторонней поддержки, борьба со всей мощью папства увенчалась успехом благодаря его непоколебимому упорству и смелости.
Кастильоне живо сочувствовал делу герцога, которое не мог не считать правым; но тем более он считал своим долгом предостеречь делла Ровере от следования логике войны: «враг моего врага – мой друг». Было понятно, что и Франческо Мария не откажется в этой ситуации от помощи французов, и они сами ухватятся за возможность опереться на него в своих планах относительно Италии. Поэтому Кастильоне считал куда более безупречной и полезной защиту интересов Франческо Мария на церковном суде, а не на поле битвы; и это имело практический резон, так как сложившаяся антифранцузская коалиция была заинтересована в том, чтобы герцог Урбинский не стал ее врагом.
Но, как можно понять, Франческо Мария, окрыленный победой, был мало расположен прислушиваться к своему многолетнему советнику. Более того, вновь овладев своими землями, городами и замками, он лишил Кастильоне прежнего подарка – замка Новиллара, мотивируя это обещанием, которое будто бы дал горожанам Пезаро за их поддержку в войне. И хотя, извещая Бальдассаре о своем поступке, он уверял графа, что ценит его по-прежнему, благодарит за службу и вернет ему замок при первом удобном случае, суть была ясна: Кастильоне оставался без всякого вознаграждения как за службу покойному герцогу Гвидобальдо, так и за все, что он сделал для самого Франческо Мария. Он больше не увидел замка Новиллара. Хуже того, Франческо Мария не возместил ничего из огромных расходов Кастильоне на переговоры относительно собственной судьбы герцога в самый тяжелый для него период 1516 года.
Тем не менее Кастильоне, со своей стороны, и в недолгий понтификат Адриана VI[50], и при новом папе из рода Медичи, Клименте VII[51], продолжал работать над дипломатической защитой как родной Мантуи, так и Урбинского герцогства, чье положение оставалось под угрозой в тисках захватнических амбиций великих держав. Как можно понять, делал он это не только из нравственного долга перед памятью герцога Гвидобальдо и светлым, неизменно дорогим ему образом герцогини Элизабетты. Признавая сложившуюся на европейском континенте политическую реальность, Бальдассаре, однако, хотел отстоять небольшие итальянские государства от поглощения могучими антагонистами. Потому что политика и внутри этих маленьких государств, и в их взаимных отношениях, при всей запутанности, не теряла человечности; вся она и строилась полностью на живых человеческих отношениях, не превращаясь во вращение шестеренок или жерновов бездушных бюрократических механизмов империй. Здесь всегда было в запасе что противопоставить голой силе, чем обезоружить ее или хотя бы смягчить. Следуя той же идее, Кастильоне, давно знавший все темные стороны порядков Рима, не мог не ценить человечные стороны папства, и его роль политического баланса, и культурную роль, и место в той живой народной вере, которая не могла быть убита никакими злоупотреблениями недостойных пастырей. Поэтому он стоял за папство свободное и достаточно сильное, не порабощенное извне, в то же время сопротивляясь попыткам расширить Папское государство за счет подавления малых княжеств.
Главный труд византийского философа, богослова, историка, астронома и писателя Никифора Григоры (Νικηφόρος Γρηγοράς) включает 37 книг и охватывают период с 1204 по 1359 г. Наиболее подробно автор описывает исторических деятелей своего времени и события, свидетелем (а зачастую и участником) которых он был как лицо, приближенное к императорскому двору. Григора обнаруживает внушительную скрупулёзность, но стиль его помпезен и тенденциозен. Более чем пристальное внимание уделено религиозным вопросам и догматическим спорам. Три тома под одной обложкой. Перевод Р.
В настоящей книге публикуется двадцать один фарс, время создания которых относится к XIII—XVI векам. Произведения этого театрального жанра, широко распространенные в средние века, по сути дела, незнакомы нашему читателю. Переводы, включенные в сборник, сделаны специально для данного издания и публикуются впервые.
В стихах, предпосланных первому собранию сочинений Шекспира, вышедшему в свет в 1623 году, знаменитый английский драматург Бен Джонсон сказал: "Он принадлежит не одному веку, но всем временам" Слова эти, прозвучавшие через семь лет после смерти великого творца "Гамлета" и "Короля Лира", оказались пророческими. В истории театра нового времени не было и нет фигуры крупнее Шекспира. Конечно, не следует думать, что все остальные писатели того времени были лишь блеклыми копиями великого драматурга и что их творения лишь занимают отведенное им место на книжной полке, уже давно не интересуя читателей и театральных зрителей.
В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.
К числу наиболее популярных и в то же время самобытных немецких народных книг относится «Фортунат». Первое известное нам издание этой книги датировано 1509 г. Действие романа развертывается до начала XVI в., оно относится к тому времени, когда Константинополь еще не был завоеван турками, а испанцы вели войну с гранадскими маврами. Автору «Фортуната» доставляет несомненное удовольствие называть все новые и новые города, по которым странствуют его герои. Хорошо известно, насколько в эпоху Возрождения был велик интерес широких читательских кругов к многообразному земному миру.
«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.
Владимир Яковлевич Пропп – выдающийся отечественный филолог, профессор Ленинградского университета. Один из основоположников структурно-типологического подхода в фольклористике, в дальнейшем получившего широкое применение в литературоведении. Труды В. Я. Проппа по изучению фольклора («Морфология сказки», «Исторические корни волшебной сказки», «Русский героический эпос», «Русские аграрные праздники») вошли в золотой фонд мировой науки ХХ века. В книгах, посвященных волшебной сказке, В. Я. Пропп отказывается от традиционных подходов к изучению явлений устного народного творчества и обращается сначала к анализу структурных элементов жанра, а затем к его истокам, устанавливая типологическое сходство между волшебной сказкой и обрядами инициации.
Канадский ученый, эколог и политолог Вацлав Смил знаменит своими работами о связи энергетики с экологией, демографией и реальной политикой, а также виртуозным умением обращаться с большими массивами статистических данных. Эта книга, которая так восхитила Билла Гейтса, обобщает самые интересные материалы, которые Смил пишет для журнала IEEE Spectrum – одного из ведущих научно-инженерных изданий мира, и представляет собой актуальное руководство для понимания истинного положения дел на нашей планете.
Наша сегодняшняя жизнь перенасыщена информацией, однако большинство людей все же не знают, как на самом деле устроен наш мир. Эта книга освещает основные темы, связанные с обеспечением нашего выживания и благополучия: энергия, производство продуктов питания, важнейшие долговечные материалы, глобализация, оценка рисков, окружающая среда и будущее человека. Поиск эффективного решения проблем требует изучения фактов — мы узнаем, например, что глобализация не была неизбежной и что наше общество все сильнее зависит от ископаемого топлива, поэтому любые обещания декарбонизации к 2050 году — не более чем сказка.
«Эта книга посвящена захватывающей и важной для любого человека теме – осознанию себя как части общества и рассмотрению самого феномена общества под лупой эволюционных процессов в животном мире. Марк Моффетт сравнивает человеческое общество с социальными образованиями общественных насекомых, и эти сравнения вполне уместны. И его последующий интерес к устройству социальных систем у широкого круга позвоночных, от рыб до человекообразных обезьян, не случаен. Как эволюциониста, его интересы связаны с выявлением причин и факторов, влияющих на трансформации социального поведения у разных таксонов, роли экологии в усложнении общественных связей, с поиском связей между морфологическими и психологическими преобразованиями, в конечном итоге приведших к возникновению нашего вида.