Приднестровский беспредел - [14]

Потом, напоследок приняв «на коня», ополченцы все же загрузились на трактор, где их давным-давно ждал окончательно заскучавший Миха, и отбыли.

Они выписывали противолодочные зигзаги по селу, когда вдруг впереди на пустой улице показалась сдобная деваха лет этак двадцати восьми-тридцати. Завидев ее, Магар заволновался.

— Эй! — крикнул он, когда трактор поравнялся с девахой. — Привет!

— Привет, — сказала она, оценивающе поглядывая на героев.

— Ты того, родная… На «Ворон» заходи, ладно?.. Деваха с улыбкой кивнула. — Ты знаешь, кто она? Знаешь? затеребил Михин рукав Магар, когда трактор проехал мимо.

— Кто? — равнодушно спросил Миха. Деваха ему не понравилась.

— О, это гроза всей приднестровской армии! — с сальной ухмылкой пояснил Магар.

— Это же Мона Лиза… — вмешался тракторист. — Ты ее не знаешь?

— Нет, — ответил Миха.

— Еще узнаешь, — пообещал тракторист и нервно закрутил рулем, едва не въехав в бутовый забор.

Вояка за рулем и в трезвом состоянии был не ахти какой водитель, а после такой дозы спиртного он, кажется, и в чистом поле нашел бы свой столб.

Поэтому, когда трактор неуверенно вырулил на шоссе, Миха с облегчением вздохнул. Но это было еще не все. Через пару километров движок неожиданно заглох и ни за что не хотел заводиться. В довершение ко всему пошел дождь.

Они сидели на тракторе, мокли под дождем и матерились, пока не устали. Потом, минут через сорок, на пустой дороге показался одинокий «жигуль».

— Лови! Лови его! — заорал Магар.

Ополченцы выскочили на шоссе с автоматами на перевес. Автомобиль немедленно остановился.

— Короче, мужик, — вопил Магар прямо в лицо испуганному водителю, — ты должен немедленно отвезти нас на «Ворон»!..

— Погоди, Магар, — попытался остановить его Миха. — Ты что, не видишь, у него там женщина с ребенком…

— Да плевать мне, кто!..

— Постой, мы все равно все не поместимся…

— Ты, козел, не учи меня воевать!.. — надрывался Магар, отпихивая Миху прикладом. — А не то и тебя сейчас — к стенке!..

Это уже было слишком. Миха выхватил из кармана куртки гранату и, не срывая кольца, с криком: «Сука, чтоб ты сдох!» швырнул ее под ноги Магару. Магар побелел и чуть не потерял сознания от испуга. Он так и остался стоять на дороге — навытяжку, с гуляющими в поисках гранаты глазами. Митяй с трактористом как по команде — даром, что пьяные — нырнули за трактор.

— Езжай с Богом! — подтолкнул Миха гражданского, и тот, упав на сидение, вдавил педаль газа до полика.

Потом, когда «жигуль» скрылся в пелене дождя, Магар матерился непослушными губами, Миха курил, пряча сигарету в кулаке, а двое остальных хихикали над Магаром.

Еще через полчаса с помощью проезжавшего мимо «Урала» трактор все же завели.

— Попомнишь меня, сволочь! — бросил Магар, забираясь на сиденье и отворачиваясь. Миха только пожал плечами: не впервой. Слава Богу, кажется, на сегодня мера их страданий была наполнена. Как бы то ни было, до «Ворона» добрались без приключений.

В этот вечер румыны явно обломились воевать. Они попрятались в своих траншеях и не доставляли ополченцам никаких неприятностей. Миха невольно представил себе этих механических воинов, которые, притушив фары и сбросив обороты, мрачно веселятся в тонких струях тянущегося из воронок зеленого лиддитного дыма, освещаемые демоническими отблесками огней св. Эльма…

Ну, а, раз война откладывалась, то и «воронам» в траншеях делать было нечего. Поэтому, подержав людей в окопах часа два после наступления темноты, Дима все-таки разрешил личному составу идти отдыхать. На позициях остались только часовые. Тихо было и на одном фланге, где стояли «эдельвейсы», ребята с цементного завода, и на другом, где были окопы ополченцев с трикотажной фабрики.

Снаружи шел холодный, мрачный ночной дождь, а в землянке, прогретой работавшей на соляре печуркой, было тепло и уютно. Миха заполз с матрасом на деревянный настил, устроился поудобнее и закурил. Люди вокруг занимались своими делами. Кто попытался заснуть, кто, найдя пару свободных ушей, негромко трепался за жизнь, трое самых энергичных по-хозяйски зажгли в уголке огарок свечи и неспешно перебрасывались в белот.

— Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне… — от нечего делать тихонечко напел Миха. Потом, позависав пару секунд, опять выдал без определенной мелодии: — Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне… ля, ля-ля-ля… — он подергал пальцами, отсчитывая четверти, и повторил: —…ты вся горишь в огне…

— …а в плен, ребята, лучше не попадать… — донеслось до него в паузе.

Приподнявшись на локте, Миха прислушался.

— …они ж с пленными, как с дровами… Они их того, просто берут и на пилораме распиливают…

— Ебтать, ну и суки!.. — выругался другой голос.

— А еще отрезают все, что лишнее, а потом — крюк за челюсть и на дерево…

— Звери! — сказал еще кто-то. В Дубоссарах с бэтээров гражданских в упор расстреливали… Старых, малых… Народ, когда румыны вошли, ничего же еще не знал, все — в очередях, на остановках, а эти — в упор из «крупняка»… Как таких только земля носит…

— Баб беременных насилуют…

— И маленьких девочек… А потом убивают. Выстрелом в ухо…

— Или топят в жижесборниках… В говне…