Приди и помоги - [32]
Без дела в ожидании сидеть не пришлось никому. Мстислав Мстиславич распорядился укрепляться хорошенько, ставить на дорогах засеки, оплетать станы густыми дебрями, чтобы было сподручнее, если придется отступить. Рассылал во все стороны дозорные отряды: даже хорошо укрепленному в стане войску нельзя быть застигнутым врасплох. Сотникам особо строго наказывалось, чтобы люди не расслаблялись беспечно — всегда были в бронях и при оружии, хоть бы и не испытывая от этого неудобства. Ежедневные переклички, смотры, починка и замена поломавшегося в пути снаряжения дополняли картину общей деловитости, которая так приятна была сердцу князя Мстислава.
Спустя два дня пребывания на Плоском дозорные донесли о приближении противника. Правда, немного не оттуда, откуда ожидал его Мстислав Мстиславич, — не с юга, а скорее с севера. Что бы это могло означать? На военном совете в Мстиславовом шатре многие склонялись к тому, что князь Всеволод разделил свои силы надвое и приближающиеся полки должны всего лишь отвлечь внимание новгородцев, заставить их перестроиться и в стычке с малыми силами проморгать подход основных сил великого князя. Решено было не перестреливаться, своего войска не делить, стоять где стояли, ждать и быть начеку.
Ночь прошла в тревожных разговорах и сомнениях. Никто не спал, несмотря на строгий приказ самого князя — чтобы к завтрашнему утру все выглядели свежими и отдохнувшими. Какой тут сон! Большая часть ополченцев еще ни разу не принимала участия в сражениях, кроме разве что псковичей, которым доводилось иметь дело с немцами и с чудью.
Князь же Мстислав — напротив, узнав о приближении врага, успокоился, рано лег спать у себя в шатре, и его нисколько не тревожил не умолкавший всю ночь гул множества голосов.
Он проснулся задолго до рассвета, вышел из шатра, растер лицо снегом — и сразу почувствовал себя готовым рубиться хоть целый день с каким угодно количеством врагов. Пора было собираться. Предутренний морозец вызывал у Мстислава Мстиславича ощущение легкого голода. Но еще в детстве от отца он услышал одну из воинских заповедей, так ценимых Мстиславом Храбрым: биться способнее на пустой желудок — и запомнил это на всю жизнь. Поэтому от завтрака отказался и подумал, что не худо бы и войску запретить принимать пищу. Тем более что уже и некогда рассаживаться возле костров.
Подозвал дружинников, что несли ночью возле его шатра сторожевую службу.
— Други! Давайте-ка будите сотников — пусть своих поднимают! Костры гасить и собираться! Сотских — ко мне.
Дружинники, среди которых был и Никита, быстро разошлись по стану, к концу ночи все-таки затихшему и сейчас охваченному крепким коротким сном. Через некоторое время у княжеского шатра стали собираться начальники отрядов, сотские, воеводы, бояре, поставившие в войско каждый свою небольшую рать и лично ее возглавлявшие. Набралось народа порядочно. Убедившись, что пришло большинство, Мстислав Мстиславич обратился к военачальникам с напутственной речью:
— Так, значит, братья. Давайте на поле выходить. Строиться — как было договорено. Трубачи, бубенщики пусть наготове будут, но пока играть не разрешайте. Строиться прямо сейчас и начнем. Ну — с Богом!
Многие были разочарованы такой короткой речью. Как-никак битва предвиделась нешуточная, и перед возможной смертью им хотелось услышать слова значительные, торжественные, от которых загорается дух и забывается все суетное. Но некоторым — тем, кто постарше и поопытнее, понравилась и такая речь. Главное — дело сделать, а после и поговорить можно.
Начальники разошлись, и в стане понемногу начала закипать жизнь: слышались отрывистые слова приказов, вразнобой зазвучала многоголосая перекличка. Разбуженные ратники, ошалевшие от крепкого сна на морозе, охлопывали себя по бокам, стараясь согреться, стряхивали оцепенение, приходили в себя. Десятники выкликали больных и, если таковые оказывались, отправляли их к возам отлеживаться — но быть наготове. Впрочем, больных почти не было. И вскоре собранное войско стало вытекать из стана на равнину, за дебри, и растягиваться в длинный строй. На это построение ушло много времени, так что закончили уже в жидком утреннем свете. А когда совсем рассвело — вдалеке показалось войско великого князя.
Рать владимирская, также заметив противника, стала разбираться в боевые порядки — еще она только виделась темной полоской, а уже самые остроглазые разглядели там сильное движение.
— Гляди! Гляди! Сейчас пойдут! Вон — изготовились!
— Конницы-то много у них? Кто видит?
— Похоже, все конные. Пеших не видать.
— Ну, братцы, держись, не выдавай! Чур, не бежать!
— Копейщиков вперед! Копейщиков!
— Дяденька, это что? Прямо сейчас и будет сражение?
— Не бойсь! Не скоро еще. Сначала разговаривать будут.
— А кто будет разговаривать?
— Известно кто — наш князь с ихним. Да ты, парень, никак — в первый раз?
— В первый раз, дяденька. Пока шли — ничего, а теперь вот боязно что-то.
— А ты не бойся, вьюнош. Как начнется — держись возле старших, да вот хоть возле меня. Сшибемся с ними — некогда бояться будет. Быстро привыкнешь. Понял?
— Понял, дяденька, понял. Уж мы с Баском — товарищ мой это — возле тебя будем поначалу.
О жизни и деятельности великого князя владимирского Всеволода Юрьевича Большое Гнездо рассказывает роман писателя-историка Александра Филимонова.
Роман Александра Филимонова рассказывает о жизни знаменитого римского императора Тиберия Клавдия Нерона (42 г. до н. э. — 37 гг. н.э). Читатель становится свидетелем событий, происходящих на протяжении пятидесяти лет Римской империи.
В начале 1223 года десятки тысяч монголо-татар под предводительством военачальников Чингисхана Джебе и Субэдея вторглись в половецкие степи. Половецкий хан Котян обратился за помощью к русским князьям. На совете в Киеве было решено общими силами выступить навстречу врагу. Вскоре русско-половецкое войско двинулось на восток... Утром 31 мая 1223 года на реке Калке, неподалёку от побережья Азовского моря, началась битва, положившая начало вековому противостоянию Орды и Руси. Новый роман писателя-историка Александра Филимонова посвящён событиям, происходившим в начале XIII века.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Владычеством Ришелье Франция была обязана слабоумию Людовика XIII; Мазарини попал во властители государства благодаря сердечной слабости Анны Австрийской…Людовик XIV не был бы расточителем, если бы не рос на попечении скряги кардинала Мазарини.
В нелегкое время выпало царствовать царю Ивану Васильевичу. В нелегкое время расцвела любовь пушкаря Андрея Чохова и красавицы Ольги. В нелегкое время жил весь русский народ, терзаемый внутренними смутами и войнами то на восточных, то на западных рубежах.Люто искоренял царь крамолу, карая виноватых, а порой задевая невиновных. С боями завоевывала себе Русь место среди других племен и народов. Грозными твердынями встали на берегах Балтики русские крепости, пали Казанское и Астраханское ханства, потеснились немецкие рыцари, и прислушались к голосу русского царя страны Европы и Азии.Третья книга трилогии – «Невская твердыня» – посвящена кануну «смутного времени», последним, самым мрачным годам правления первого русского царя.
Роман Иванович Иванычук. Мальвы (Текст романа печатается с небольшими сокращениями.)
Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.
В романах Евгения Ивановича Маурина разворачивается панорама исторических событий XVIII века. В представленных на страницах двухтомника произведениях рассказывается об удивительной судьбе французской актрисы Аделаиды Гюс, женщины, через призму жизни которой можно проследить за ключевыми событиями того времени.Во второй том вошли романы: «Венценосный раб», «Кровавый пир», «На обломках трона».
Роман весьма известного до революции прозаика, историка, публициста Евгения Петровича Карновича (1824 – 1885) рассказывает о дворцовых переворотах 1740 – 1741 годов в России. Главное внимание уделяет автор личности «правительницы» Анны Леопольдов ны, оказавшейся на российском троне после смерти Анны Иоановны.Роман печатается по изданию 1879 года.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.