Причуды любви - [11]

— Значит, еще целых шесть недель! — протестующе воскликнул лорд Танкред. — Неужели ей необходимо нашивать себе такую массу платьев? Разве нельзя устроить это поскорее? Мне хотелось бы второго ноября быть уже здесь, чтобы попасть на первую охоту к дяде Гластонборну. А если мы тогда только обвенчаемся, то, значит, в то время еще не вернемся из свадебного путешествия. Кстати, дружище, вы тоже должны будете приехать на эту охоту, потому что это самая веселая из всех дядиных охот. Один день мы охотимся на куропаток, а все остальные дни сидим дома, но так как дядя приглашает на первую охоту в сезоне только приятных людей, там всегда бывает очень весело.

— Я с большим удовольствием принимаю приглашение, — сказал Френсис, опуская глаза, чтобы лорд Танкред не увидел, как они вспыхнули радостью. Затем они сердечнейшим образом пожали друг другу руки, и новоиспеченный жених ушел со счастливой уверенностью, что сможет обвенчаться в такой срок, чтобы вернуться из свадебного путешествия как раз к началу охоты в Гластонборне.

Когда он ушел, то первое, что сделал Френсис, это сел к столу и выписал чек с четырехзначной цифрой для приюта детей-калек — он верил в благодарственные приношения. Затем в приподнятом настроении отправился спать.

ГЛАВА V

Покинув дом Маркрута, лорд Танкред не пошел ужинать в клуб «Савой», как обещал, — эти ужины давно уже ему надоели, — а прямо поехал домой и, удобно расположившись в своем любимом кресле, стал усердно думать. Он принял решение под влиянием безумного порыва и сознавал это, но не сожалел и не раскаивался. Какая-то сила неожиданно захватила его и заставила решиться. Какова же, однако, будет его жизнь с этой необыкновенной женщиной? Это, конечно, трудно угадать, но что она сулит ему сильные ощущения — можно не сомневаться. Во всяком случае, Зара будет ему достойной парой, ибо даже у его матери, дочери покойного и сестры ныне здравствующего герцога Гластонборна, не было более величественной осанки.

Эта мысль напомнила ему, что, пожалуй, следует написать матери о своей предстоящей женитьбе. Затем он начал вспоминать женщин, которых любил, или воображал, что любил. Первые две его любви, после окончания университета, были, вероятно, самыми серьезными, последний же эпизод с Лаурой, к счастью, уже закончился; он с самого начала казался ему скучным. Во всяком случае, теперь ни одна женщина света или полусвета не могла иметь к нему никаких претензий, он был совершенно свободен. И если он делал большую ставку на карту брака, то ответственность за это падала на него одного. Многие из его предков в течение восьмисот лет совершали время от времени безумные или опрометчивые поступки, так что это качество он, по-видимому, унаследовал от них.

Тристрам стал думать о даме своего сердца. Она была необыкновенно хороша. Как будет приятно, когда он убедит ее разговаривать с ним и научит любить его! Она, правда, проявила большое хладнокровие, соглашаясь выйти замуж за совершенно незнакомого ей человека, но лучше сейчас не задумываться над этим. С таким лицом, как у нее, нельзя быть холодной натурой — каждая его черточка полна жизни и говорит о страстности. В этом лице незаметно ни хитрости, ни расчетливости — оно просто очаровательно. А если поцеловать его!.. Но тут лорд Танкред удержал свое воображение и, присев к столу, написал матери письмо следующего содержания:

«Дорогая мама!

Я, наконец, собрался жениться. Моя невеста — дочь Мориса Грея (брата старого капитана Грея из Хинтингдона, который умер в прошлом году) и вдова одного графа. Ее зовут графиня Шульская… (здесь Тристрам остановился, вдруг вспомнив, что он даже не знает имени своей невесты). По матери она приходится племянницей Френсису Маркруту, которого вы не жалуете, или, по крайней мере, не жаловали в прошлом году. Она настоящая красавица, и я надеюсь, что вы полюбите ее. Пожалуйста, навестите ее завтра. Я приеду к вам завтракать к десяти часам.

Любящий вас ваш сын Танкред».

И гордая англичанка-мать, получив это письмо, поняла, что дело серьезно, потому что ее сын подписался таким образом. Обычно он свои редкие письма подписывал: «Нежный привет от Тристрама».

Леди Танкред, прочитав письмо в постели, откинулась на подушки и закрыла глаза. Она обожала своего сына, но так как была прежде всего светской женщиной, то стала рассматривать дело именно с этой точки зрения. Тристрам уже вышел из того возраста, когда совершают опрометчивые поступки такого рода — значит, он решился на этот шаг, имея какие-то веские основания. Вряд ли он был влюблен. Она хорошо знала все признаки его влюбленности и не замечала этих признаков в последнее время, да их не было уже и в течение нескольких лет — ведь ту приличную дружбу с Лаурой Хайфорд нельзя было назвать любовью.

Затем леди Танкред подумала о Френсисе Маркруте. Он был страшно богат… и леди не могла не вздохнуть с облегчением: тут во всяком случае будут деньги. Но она не сомневалась, что деньги не могли быть причиной этого брака — ей были хорошо известны взгляды сына на богатых жен. Она знала также, что, несмотря на вкусы спортсмена и современную непочтительность к традициям, ее сын в сущности очень гордился своим честным древним именем. Что же в таком случае заставляло его жениться? Впрочем, она об этом скоро узнает: Тристрам обещал прийти «к десяти часам», следовательно, он придет в половине или в три четверти одиннадцатого. Леди Танкред позвонила своей горничной и приказала попросить ее дочерей накинуть капоты и прийти к ней.