Причеши меня - [95]
• Иметь жесткую привязку к целевой аудитории. Например, покупая мультяшно оформленную книжку, мы часто подсознательно ждем детскую историю, чтобы расслабиться, умилиться, почувствовать уют и безопасность. А автор раз — и вплетает в нее тему, над которой стоит подумать и взрослым. И имеет на это полное право. В рамках законодательства, конечно же.
Таких пунктов много. Всем не угодишь. Но право делать замечания и быть недовольными — такое же естественное наше право, как и не читать. Берегите ягодицы, свои и чужие. И нервные клетки, конечно же! Ну а о последнем моменте, который тоже стоит учитывать, воспринимая и делая замечания, мы поговорим в следующей — финальной, между прочим, — главе.
Книги-триггеры: почему еще нам могут не нравиться истории
Одна из моих любимых тем в книжном мире — осознанное чтение. Проще говоря, это когда мы не только испытываем от истории эмоции, но и прорабатываем их. «Мне уютно» — а почему? «Здесь я не верю» — но почему? «Этого героя я бы обнял, а этого — убил бы» — и снова в чем причина? «Меня затянуло, не могу остановиться, хотя надо варить суп» — что на меня повлияло?
Суть в том, что на все эти вопросы совершенно не обязательно найдутся технические ответы вроде: «Персонаж не проработан» или «Персонаж очень объемный», «Атмо-сфера полна виртуозных деталей», «В фактах есть ошибки» и «Сюжет грамотно выстроен». Очень возможно, что ответ не в книге, а в нас (больше скажу, нередко так и есть). Один из моих любимых, многообещающих, многогранных вопросов этого спектра: «Почему мне не нравится? И точно ли дело в “не нравится”?»
Это бывает удивительно часто: история в целом нам симпатична, но определенные темы, линии или персонажи вызывают чуть ли не физический дискомфорт и желание либо бросить текст, либо спорить с автором до хрипоты, либо выпить валерьянки. О таком рассказывали мне и собственные читатели, что я принимала спокойно. Это даже нельзя назвать претензиями, тем более придирками (при условии, конечно, что из-за субъективного дискомфорта книге не ставится двойка на «Лайвлибе»). Просто лишнее напоминание: чтение на самом деле диалог не только с героями из другого мира или автором, но и с самим собой. Читая, мы лучше понимаем себя и, мне кажется, свои страхи и больные места, неотрефлексированный опыт и нереализованные, а потому очень колючие желания лучше знать.
В моих книгах, почти в каждой, есть какая-то забористая дрянь, которая триггерит людей массово. Например, засилье «плохих» полицейских, при ближайшем рассмотрении оказывающихся не такими и плохими, но страшно раздражающих своей неидеальностью. Или какой-то персонаж прощает того, кого категорически нельзя прощать. Или все героически умирают, но до самого конца зло все равно не побеждено. Или из двух героинь-сестер одну все боготворят вопреки ошибкам, потому что она харизматична и энергична, а в другой, хотя она добрая и светлая, видят тряпку и всячески дают это понять. К концу, разумеется, все неизменно оказывается далеко не так однозначно и у всего есть цена в виде чужих жизней, про-игранных сражений и даже судов Линча… но все же. В любительском литературоведении у подобных сюжетных решений даже есть свое обозначение — серая мораль. Впрочем, серостью дело не ограничивается, цеплять могут в равной степени абсолютно черные и абсолютно белые решения.
Больше всего триггеров мои читатели ловят от совершенно, казалось бы, безобидного романа «Капитан Два Лица», смешного и ироничного, немного в духе Терри Пратчетта. Это история о мальчишке-принце, который сбежал от тирана-отца, нашел новую родительскую фигуру в загадочном седом пирате, сам за десять лет стал грозой морей и, надо сказать, большим авантюристом… но вдруг вынужден вернуться домой, потому что отец умер и трон опустел. Думаете, он возвращается, чтобы покорно стать правителем? Конечно нет, ему это абсолютно не нужно и неинтересно. У него совершенно другие цели: посадить на трон сестру, по-быстрому выдав ее замуж за хорошего парня, которым можно будет дистанционно помыкать (еще бы найти такого!), и выторговать для своих пиратов что-то вроде корсарского разрешения. Обеих целей он начинает быстро и энергично добиваться. Не сказать, что в итоге все поворачивается по его желанию, но… но. Пожалуй, пересказав этот сюжет, я начинаю понимать, почему читатели так злятся. Каждый порой хочет усидеть на двух стульях и решить свои проблемы за счет других.
В общем, опыт, травмы прошлого и настоящего, страхи, желания и эмпатия — все вместе это заставляет нас остро реагировать на подобные вещи: пугающие, жестокие, несправедливые, скользкие… реальные. Или просто недоступные лично нам. Иногда «остро» выливается в то, что роман мы уныло бросаем, не в силах разделить ценности героев и начать им сопереживать. Иногда — в то, что мы ставим двойку и пишем гневный отзыв, который куда больше говорит о нас, чем о тексте, зато нам легчает. Иногда мы все же дочитываем книгу со смесью восторга, омерзения и боли, но затем ухаем в прострацию, апатию и долгую рефлексию. Здорово, если она к чему-то приводит.
До сих пор помню, каким триггером стал для меня роман Аркадия и Бориса Стругацких «Жук в муравейнике». Если обобщать, герой в этой книге с детства ощущал себя не просто оторванным от людей, но вообще не совсем человеком — хотя внешне все у него было нормально, в утопическом-то обществе будущего. Порой ему казалось, что он не просто не вправе (почему-то!) жить на Земле, но и опасен. Но чем и почему, он не понимал. А потом он вырос, стал космолетчиком и сомнения подтвердились. Он оказался инопланетянином. Причем, зачем его подкинули землянам, осталось загадкой для всех прочих персонажей. Они воспринимали бедного героя как бомбу замедленного действия. Он тоже стал видеть себя так и… В общем, конец плохой.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.