При реках Вавилонских - [75]

Добкин сказал, что нужно представить себе саван, плотно окутывающий тело. Если имеешь понятие об анатомии человека, то нетрудно по складкам савана распознать, где находятся ноги, руки, лицо и грудная клетка. Так и с городами. Внутренние дворы и сторожевые башни. Стены и крепости.

Оба араба подняли глаза на Хоснера, который подошел к ним. Заговорил Джабари:

– У меня не было возможности поздравить вас с обороной Вавилона прошлой ночью.

– Трудновато пришлось, – сказал Хоснер.

Ариф пытался перевести дух. Он был без рубашки, живот у него трясся от тяжелого дыхания.

– Я тоже хочу поздравить вас.

Хоснер кивнул. Он долго молчал, потом произнес:

– Есть ли у меня причина сомневаться в вас?

Джабари подошел ближе и остановился в нескольких сантиметрах от Хоснера:

– Нет.

– Тогда больше разговора об этом не будет. Я подозреваю, что мистер Берг хотел бы извиниться перед вами, но ему воспитание не позволяет. – Он посмотрел вокруг. – У меня для вас очень важная работа на сегодняшний вечер.

– Еще важнее, чем рыть отхожие места? – пошутил Ариф.

– Надеюсь, что да, – сказал Хоснер, усаживаясь на край ямы.

Они сели рядом и стали слушать.

* * *

Добкин и Берг устроили перерыв. Они передали, что для пленного устраивается еще одно представление. В представлении участвовали все, хотя танцы и пение требовали бо́льших затрат энергии, чем каждый мог себе позволить. Пять автоматов «АК-47» и примерно десять пистолетов были аккуратно сложены в хижине, как будто считались лишними, а патроны валялись на грязном полу. Маркус из службы безопасности вошел в хижину с «узи» через плечо и передал автомат Рубину, который сунул его под одеяло. Второй человек из службы безопасности, Альперн, зашел повидаться с Капланом и Рубиным. У него тоже был «узи», немного грязнее, чем первый. Автомат был один и тот же, Рубин передал его наружу через щель в глинобитной стене.

Винтовка «М-14» с дневным оптическим прицелом была продемонстрирована в хижине Брином. Мухаммед Ассад увидел ее, и Брин заметил, что тот обратил внимание на прицел. Их единственное секретное оружие – прицел ночного видения – Хоснер распорядился не показывать. Брин заговорил с Ассадом на иврите, которого тот не понимал:

– Нет, дружок, это не тот прицел, который всадил в тебя пулю. У нас есть другой. Но он тебя еще удивит.

Ассаду устроили обильный обед из припасов, имевшихся на самолете, и деликатесов, найденных в багаже пассажиров. Он, казалось, был озадачен, но все попробовал. Одна из стюардесс налила воды из стеклянного кувшина в пластмассовые стаканчики. Рубин отпил половину из своего, а остальное выплеснул на стену. Ассад отметил, что раньше они не обращались с водой так небрежно, но не подал виду.

Двое из службы безопасности, Яффе и Альперн, вывели Ассада из хижины. Пока ему не завязали глаза, он смог увидеть в яме, вырытой рядом с хижиной, дюжину стеклянных бутылок с авиационным топливом. Стюард Якоби продолжал заполнять бутылки горючим из алюминиевой канистры. Одна из помощниц, Эсфирь Аронсон, делала фитили из тряпок. Это уже не считалось хитростью, а на Мухаммеда Ассада произвело нужное впечатление.

Альперн крикнул Аронсон, чтобы та бросила ему кусок материи для повязки на глаза. Она не стала торопиться – как ей и было сказано, – и Альперн сердито приказал ей пошевеливаться.

Тем временем Яффе развернул Ассада кругом и направил его на оборонительные линии. Ассад окинул быстрым взглядом то, что должен был принять за пулемет на треноге, а на самом деле представляло собой стойку, оторванную от переднего шасси, зачерненную сажей и установленную на укороченную треногу от кинокамеры, позаимствованную из багажа. Использованные гильзы от патронов, связанные шнурками, блестели на солнце, как пулеметные ленты. Если Ассад и удивился, откуда у израильтян на борту самолета оказался пулемет, то спрашивать не стал. За несколько секунд он увидел все, что ему полагалось видеть, потом пленному быстро завязали глаза. Подвели к краю оборонительной линии между двумя алюминиевыми отражателями, через канаву и земляной вал. На середине склона повязку сняли, дали белый носовой платок, привязанный к куску алюминиевой трубки.

Яффе таким же тоном, каким Господь говорил с женой Лота, приказал Ассаду не оглядываться назад. Несмотря на ранение, Ассад довольно быстро спустился вниз.

* * *

Хоснер дал приказ прекратить праздник и нашел Берга с Добкиным на возвышении – бывшей сторожевой башне, – которое стало прошлой ночью командно-наблюдательным пунктом. Они наблюдали за тем, как продвигаются работы. Слабые дуновения горячего ветра слегка шевелили флаг, сделанный из майки.

– Что теперь? – спросил он.

– Нужно снова поговорить с Беккером. Он в кабине пилотов, – предложил Берг.

Они вернулись к «конкорду». Выровненная земляная платформа была поднята до уровня сломанного носового колеса. Кан лежал там навзничь, покрытый смазкой и грязью, и копался в механизме шасси. Хоснер задумался, нельзя ли было использовать его энергию с большей пользой, на рытье ям-ловушек, например, но ничего не сказал.

– Ну что, удалось? – окликнул его Добкин.

Кан встал на ноги: