При реках Вавилонских - [50]

Они насчитали тридцать человек, которые как-то сами, без дополнительных указаний нашли подходящие позиции. Большинство из них сделало это интуитивно. Сразу после крушения Добкин распределил по постам лишь нескольких.

Хоснер молча стоял, пока Добкин изучал будущее поле боя, зоны обстрела, возможности скрытного подхода и прочие премудрости. Генерал сдвинул и подправил линию обороны, чтобы лучше использовать преимущества местности. Отдал приказ начинать стаскивать в кучи кирпичи и комья земли для строительства брустверов и рыть окопы и траншеи там, где можно было углубиться в песчаную почву. Интересно, подумал Хоснер, зачем это нужно, если у людей практически нет огнестрельного оружия?

Берг отдал Добкину свой «кольт» сорок пятого калибра, а тот, в свою очередь, вручил его одному из стюардов, Абелю Геллеру, которому была доверена стратегическая позиция. Хоснер протянул свой «смит-и-вессон» молодой стенографистке Руфи Мендель:

– Вы знаете, как им пользоваться?

Она посмотрела на пистолет в своей маленькой руке:

– Я служила в армии.

Хоснер насчитал три пистолета малого калибра плюс шесть пистолетов «смит-и-вессон» своих людей. С его собственным получилось десять. Кроме того, были Иешуа Рубин с автоматом «узи», Брин с «М-14» и еще трое из службы безопасности – Яффе, Маркус и Альперн – с тремя автоматами «АК-47». Автоматчиков расставили так, чтобы охватить перекрестным огнем весь восточный склон. Люди здесь стояли в среднем через каждые тридцать метров. Не самый лучший вариант, но и не безнадежно.

Генерал нашел стюарда Якоби и попросил придумать способ доставить кофе на линию обороны. Хоснер и Добкин остановились на позиции Брина. Молоденькая девушка в ярко-голубом комбинезоне спала, откинувшись на земляную насыпь рядом с Брином.

– Кто такая? – спросил Хоснер.

Брин оторвался от прицела:

– Наоми Хабер, стенографистка. Вызвалась быть моей связной. Мне нужен кто-то, чтобы передать сообщение, если я что-нибудь замечу.

Хоснер кивнул.

– Ты ничего не видел?

– Нет.

– После того, как луна зайдет, увидишь.

– Я знаю.

Хоснер и Добкин остановились на некотором расстоянии от Брина и спящей девушки. Оба молча смотрели вниз на Вавилон.

Хоснер закурил сигарету:

– Ну как?

Добкин покачал головой:

– Не знаю. Все зависит от того, насколько решительным будет штурм. Хороший пехотный взвод смог бы удерживать эту позицию достаточно долго. С другой стороны, плохой батальон в пятьсот человек с задачкой, возможно, и не справился бы. Штурм оборонительных позиций, как бы плохо они ни были защищены, требует особого состояния духа.

– Думаешь, у той банды такой дух есть?

– Кто знает? Насколько популярен Риш как предводитель? Станут ли люди умирать за него? Мы даже не знаем, сколько их. Подождем, что скажет Берг.

– Ладно.

Хоснер посмотрел с холма на восток. Он видел ленты рек, сияющих в лунном свете, и широкие мазки поблескивающих болот. Однако местность была практически мертвой. Песок и глина. Трудно поверить, что в древние времена в Месопотамии жили миллионы людей. Он видел низкую стену почти в километре от холма, а также дорогу, на которую они пытались приземлиться.

– Ты действительно знаешь эти места, Бен?

– Практически мог бы нарисовать план по памяти. Утром, когда сориентируюсь на местности, изображу вам отличную военную карту.

– Интересно, как здесь очутились эти палестинцы?

– А как перемещаются партизанские отряды?

– У них есть несколько грузовиков.

– Я заметил.

– Тяжелая артиллерия, минометы?

– Надеюсь, что нет, – сказал Добкин.

– Они собирались взять нас в заложники и держать пленными в Вавилоне. Это почти смешно.

– Такого не случилось бы, приземлись мы на той дороге, – посетовал Добкин. – Я вот думаю: а правильно ли мы поступили?

– Этого мы, может быть, никогда не узнаем, – ответил Хоснер. Он закурил и сунул озябшие руки в карманы. – А может, Авидар поступил правильно.

– Возможно.

Хоснер посмотрел на север. Там, на расстоянии примерно в километр, на равнине мощно вздымался высокий холм. Хоснер сразу же заметил его:

– Что это такое?

Добкин проследил за его взглядом:

– Это Вавилонский холм. Некоторые археологи считают, что здесь находилась Вавилонская башня.

Хоснер недоверчиво уставился на него:

– Ты в это веришь?

– Никто ничего не знает, но всякое может быть.

Хоснер огляделся:

– Не видно ли отсюда Висячих садов?

Добкин рассмеялся:

– Я не устраиваю экскурсии по субботам. – Он положил свою большую руку на плечо Хоснера. – Мне самому интересно, что я увижу отсюда, когда рассветет. Основные руины находятся на юге. Вон там.

– Кто-нибудь живет в этих местах?

– Арабам здесь не нравится. Они считают это место проклятым. Знаешь стихи пророка Исайи?

– Ты имеешь в виду те, про гибель Вавилона? Про шатры Аравитянина? Их здесь точно нет. Однако здесь есть пастушья хижина.

Добкин кивнул.

– А среди руин небольшая деревня, несмотря на библейский запрет насчет этих мест.

Хоснер затушил сигарету и спрятал окурок:

– Может эта деревня быть чем-то полезной для нас?

– Я так не думаю. Мне не раз приходилось разговаривать с представителями военной разведки Ирака. Многие иракские деревни невероятно примитивны. Некоторые жители даже не знают, что они граждане Ирака. Они живут, как жили месопотамские крестьяне, заложившие здесь основы цивилизации пять тысяч лет тому назад.