При реках Вавилонских - [19]

Жаль, что этого мерзавца не убили во время одного из рейдов «Мивцан Элохим». Риш специализировался на самолетах, и мысль о том, что этот отъявленный бандит, избежавший правосудия и ни в чем не раскаявшийся, до сих пор на свободе, беспокоила Хоснера. Начальник службы безопасности авиакомпании был в числе тех, кто вел допросы Риша в тюрьме. И надо признать, Ришу удалось вывести его из себя. Хоснер помнил, что даже ударил его. В отчете он написал тогда, что этот человек очень опасен и его следует держать за решеткой до конца жизни. Тем не менее, Риша выпустили.

После этого террорист появлялся во многих местах, каждый раз поблизости от самолетов «Эль-Аль». Ходили слухи, что он оказался в числе тех, кто спасся при рейде на Энтеббу. Хоснер считал это вполне возможным.

Когда Исаак Берг упомянул о захваченном в Париже палестинце, в голове Хоснера словно что-то щелкнуло. Чуть более года тому назад, после инцидента в «Хитроу», Риша засекли во Франции. Почему именно Франция? Теперь Хоснер вспомнил, что это долго не давало ему покоя.

В чем дело? Франция. Риш. Modus operandi.[1] Вот в чем причина. Риш не относился к числу сумасшедших, размахивающих автоматом угонщиков самолетов. Он не любил рисковать собственной жизнью. Риш предпочитал руководить, направлять события издалека. Но все же почему Франция? Почему не Германия с ее большими арабскими общинами? Единственная значительная арабская группа во Франции – алжирцы. Сам Риш был иракцем, что не мешало ему сражаться за палестинское дело. Для всего остального мира арабы едины, они все на одно лицо. Но это далеко не так. Да и французская полиция, привыкшая иметь дело с алжирцами, обратила бы внимание на чужака.

Да, Риш был той самой мухой, которая коснулась паутины израильской разведки и вызвала ее дрожь. Но засекли его не в столице. Странно. Один раз в Бретани и один раз на юге, неподалеку от испанской границы. Что привлекло его туда? Мысль, пришедшая Хоснеру в голову, заставила его похолодеть: в их системе безопасности имеется слабое звено, а он понятия не имеет, что оно собой представляет. По спине потекла капля холодного пота.

У них есть психологический портрет Риша и подробное описание внешности с фотографиями и особыми приметами. Надо срочно затребовать его досье. И позвонить французским коллегам. Хоснер оглянулся. Люди были заняты своими делами. Он поднялся:

– Если ко мне вопросов нет, то я вернусь к своим обязанностям.

Никто не ответил.

– Госпожа заместитель министра?

– Нет, мы вас не задерживаем, – сказала Мириам Бернштейн.

– Вот и отлично. – Он огляделся еще раз. – Пожалуйста, пользуйтесь моим помещением, сколько вам будет угодно. Извините. – Хоснер повернулся и медленно пошел к двери. – Шалом.

4

Капитан Давид Беккер, пилот второго «конкорда», сидел в дежурной комнате рядом со своим старшим помощником, Моисеем Гессом. Напротив Гесса расположился бортинженер Питер Кан, как и Беккер, американский еврей.

На стенах висели карты, таблицы, схемы и бюллетени. Одна стена представляла собой большое окно, выходившее на летное поле. На краю его блестели в лучах жгучего солнца два «конкорда».

За стеклянной перегородкой, разделявшей дежурную комнату, находилась диспетчерская с телетайпами и погодными картами.

Ближе к другому краю длинного стола сидела команда второго «конкорда»: Ашер Авидар, пилот, горячий сабра, которого Беккер считал слишком молодым и импульсивным, чтобы летать на чем бы то ни было, кроме разве что истребителя, на котором он и летал прежде; Цеви Хирш, старший офицер, который, по мнению Беккера, мог бы быть пилотом, если бы не возраст; и Лео Шарет, бортинженер, служивший неплохим противовесом чересчур дерзкому Авидару.

Последний в данный момент говорил что-то своему экипажу, и Беккеру пришлось напрячься, чтобы понять беглый иврит. Полет был тщательно рассчитан, и Беккеру не хотелось никаких неожиданностей. Ему предстояло следовать за Авидаром на протяжении нескольких часов, а топливо при 2,2 скорости звука имеет первостепенное значение.

Слушая инструкции, которые Авидар давал своей команде, Беккер одновременно изучал карты погоды.

Он был очень высокого роста, и это послужило причиной, по которой его не приняли на курсы пилотов истребительной авиации в самом начале Корейской войны. В службе подготовки офицеров резерва такого ограничения почему-то не было, и в скором времени Беккер уже летал на транспортном «Си-54», перевозя войска. В конце концов ему удалось частично утолить страсть к сражениям, вступив в стратегическую авиацию. Все 1950-е он терпеливо ждал своего шанса стереть с лица земли предписанный ему русский город, хотя и знал, что сам этих разрушений не увидит. Городом был Минск, точнее, аэродром, находящийся к северо-западу от него. Его бомба испепелила бы заодно и родной город Тедди Ласкова, Заславль, хотя ни один из мужчин не догадывался об этом и не затрагивал эту тему во время случайных разговоров.

С течением времени агрессивные тенденции несколько поугасли, а после появления межконтинентальных баллистических ракет Беккер вновь пересел за штурвал транспортного самолета. Потом пришла очередь Вьетнама, и его вернули на «Б-52». Он принес смерть многим людям, но к тому времени уже не находил в этом удовольствия. Во время войны 1967 года Беккер откликнулся на призыв Израиля, которому не хватало опытных боевых летчиков. Одновременно с окончанием контракта подошел к концу и его продолжавшийся двадцать лет брак, поэтому Беккер остался в Израиле, женившись на местной девушке, которая работала в аэропорту и всегда придиралась к оформлению грузовых документов.