— Тебе нравится Сорока? — спросил я сестру.
— С чего ты взял?
— Вижу, — сказал я.
— Ты мне надоел, Сережка!
— Не будет он бегать за тобой…
— Ты еще глупый, — сказала Аленка.
На острове ярко горел костер. Гарик и Сорока, наверное, уже приплыли. Леха Рыжий подаст им ложки, и все начнут уписывать уху. А потом Гарик расскажет про свою жизнь…
Из дома вышел отец. Увидев меня, удивился:
— Ты же спать собрался?
— Успеется, — ответил я.
Рубашка у отца белая, и поэтому руки и шея кажутся черными.
— Не пора ли нам домой, троглодиты?
— У тебя отпуск до сентября, — сказала Аленка.
— Гляжу, загрустили вы…
Он взглянул на остров, где светил костер, улыбнулся:
— Не везет вам…
— Мы там сегодня были, — сказала Аленка.
— Опять как лазутчики?
— Нас пригласили…
Я стал рассказывать, что сегодня произошло на острове. Отец, не перебивая, слушал. Когда замолчал, он сказал:
— Я тоже когда-то искал эту могилу… И до меня искали мальчишки. А нашел вот Сорока.
— И Гарика нашел, — сказала Аленка.
— Они его два года разыскивают, — прибавил я.
— Я знаю, — сказал отец.
— Гарик — правнук Смелого, — сказала Аленка.
— Ты тоже имеешь к нему некоторое отношение…
— Я? — удивилась Аленка.
— В этой деревне все в какой-то степени родственники. Мой дед и Смелый двоюродные братья…
— Значит, Гарик мой… десятиюродный брат? — наобум спросил я.
— Можешь обрадовать его, — сказал отец.
— Все люди братья, — сказала Аленка.
— Хотите, поговорю с Президентом, чтобы он вас принял в свою республику?
— Так он тебя и послушается! — сказала Аленка.
— Уговорю…
— Не надо, — сказал я. — По блату неинтересно…
— У них строгие условия…
— Коля Гаврилов выполнил, а я не смогу?
— Я был бы рад, — сказал отец.
— Думаете, я не переплыву озеро? — сказала Аленка.
— Республика-то мальчишеская! — засмеялся отец.
— Я тут один остров облюбовала…
— Не смеши, — сказал я.
— Как ты думаешь, Гарик скоро вернется? — спросила Аленка.
— Лопнула наша рыбалка, — сказал я.
Я был прав, Гарик остался на острове.
Я все-таки обиделся на них: не потому, что не взяли на остров, — за рыбалку. С вечера я накопал червей, приготовил снасти. У меня было предчувствие, что на этот раз не уйдет лещ от меня. Как миленький будет на крючке. Утро наступило самое рыбацкое: небо пасмурное, рябит. К берегу бежит небольшая волна. Ветер юго-западный. В такую погоду лещам бы и брать.
Остров был окутан туманом. Поэтому я сначала услышал стук мотора и лишь потом увидел лодку, которая, вынырнув из тумана, неслась к нашему берегу.
Аленка сполоснула зубную щетку и выпрямилась. Она только что встала.
На моторке прибыли Гарик, Сорока, Леха Рыжий и Коля Гаврилов.
— Здорово, Сергей, — первым приветствовал меня Президент.
— Мы за вами, — сказал Гарик.
Я молчал, Аленка равнодушно посмотрела на них и, перекинув через плечо полотенце, пошла в дом.
— Никуда не денутся наши лещи, — сказал Гарик.
— Я уж и забыл, — сказал я.
— Мы на Каменный Ручей… — Сорока посмотрел на дом. — По-быстрому!
На Каменный Ручей мне хотелось давно. И потом, достаточно испытывать их терпение. А то плюнут и укатят без нас. Я сбегал за Аленкой. Она начала было ломаться.
— У тебя совсем гордости нет… Позвали — и бежишь, как собачонка.
— Ну и сиди дома со своей гордостью, — сказал я и выскочил за дверь.
— А куда вы собрались? — крикнула вслед Аленка.
— Вернемся — расскажу…
— Сережа!
Я остановился.
— Ты не видел мой купальник?
— У тебя под носом…
Аленка вышла в другую комнату переодеваться. Когда она вернулась, я спросил:
— Где твоя гордость?
— А ты зануда, — сказала сестренка.
…Моторка неслась вперед. Сорока сидел на корме и держал румпель. Я сел рядом с Колей. Простил его Сорока. Ребята стали просить за Колю. Он от радости такой вишневый компот сварил — по три стакана каждому.
Я спросил его, как там на кухне — жарко?
— Компотом объелся, — ответил Коля.
Лодка проскочила горловину, где берега близко подступили друг к другу. За горловиной озеро раскинулось во всю ширь. Не озеро, а море. Далеко на холме виднелось несколько домиков. И длинные сараи. Это колхозная молочная ферма. На заливном лугу паслось стадо. Две коровы по колено забрались в воду и так стояли, задумчиво глядя на нас. Волны, разбегаясь от лодки, качали в озере облака. Погода разгуливалась.
Аленке надоело сидеть. Она забралась на корму и прилегла. Сегодня Аленка что-то неразговорчивая. Лежит и смотрит на облака, летящие над нами. Правда, один раз она спросила:
— Я не упаду?
— Вытащим, — ответил Леха, глядя в сторону.
Гарик и Сорока о чем-то толковали, но из-за мотора ничего не было слышно.
Президент подбавил газу, и нос еще больше задрался, а вода за бортом побежала быстрее. Широкая бурлящая полоса волочилась за нами.
— Здесь щука хорошо берет, — громко сказал Сорока.
— А я спиннинг не взял, — ответил Гарик.
— Ел жареную щуку? — спросил Леха.
— Все ел, — ответил я.
— Алены нет! — воскликнул Гарик.
На корме никого не было. Еще минуту назад лежала Аленка — и вот нет ее. Сорока заглушил мотор, сбросил одежду и махнул за борт. Вслед за ним — Гарик. Лодка закачалась с боку на бок. Я снял сандалеты и тоже нырнул.
— Не видно? — немного погодя спросил я у Коли: он с Лехой Рыжим остался на борту.
