Прежде чем увянут листья - [24]

Минуло еще несколько дней. Вначале Ингрид затащила Ирену к парикмахеру, затем пробудила у нее интерес к косметике. Проявляя о ней заботу, Ингрид давала ей советы, которые одна женщина дает другой. Прошла неделя, другая, и случилось маленькое чудо: Ирена Холлер изменилась. Не так чтобы очень, но все же. Прическа, косметика и прочее сделали ее совсем иной. Они придали ей уверенности и в то же время пробудили чувство неудовлетворенности собой. Ревность не исчезла, теперь она оказалась запрятанной глубоко-глубоко…

Спустя несколько месяцев Юпп Холлер и Ингрид столкнулись как-то на лестнице. Он схватил ее за руку, прижался колючим ртом к ее щеке, поцеловал и зашептал на ухо:

— Ты настоящая девчонка! Попадись ты мне, когда был молодым, я бы знал, черт возьми, что делать!

Ингрид рассмеялась в ответ:

— За чем же дело стало? Загс за углом…

Воспоминания обрываются, потому что заканчивается пластинка. Игла соскальзывает с дорожки, и мелодию сменяет ритмичный треск. Ингрид выключает проигрыватель, вытягивается на коврике и ловит себя на мысли, что было бы неплохо, если бы Юрген остался. Но он, видимо, не из таких. Выяснил «организационные вопросы» и ушел. Многие повели бы себя по-другому. Если бы ей кто-нибудь понравился… Понравился? Ингрид садится, обхватывает колени руками и сосредоточенно думает, почему ей нравится лейтенант. Ей, Ингрид, умевшей до сих пор проводить четкую грань между минутным увлечением и серьезным чувством.

Она смотрит в одну точку и безуспешно пытается втиснуть понятие «любовь» в обыденные слова. Это ей не удается. В любом варианте она возвращается к Юргену. И тогда напрашивается вывод, что она действительно любит его. Или просто все придумывает? Но почти сразу же появляется другая мысль: а быть может, это только начало любви? Ведь не идет он, этот лейтенант, у нее из головы…

9

В мае новобранцы приступают к освоению начальной военной подготовки. Юрген внимательно анализирует, как действуют командиры отделений и как идут дела у солдат.

Вагнер, машиностроитель из Магдебурга, усваивает науку не слишком быстро, но зато прочно. Характер его и весь облик утратили угловатость. Его уважают. Вагнер не боится высказать свое мнение даже тогда, когда некоторые предпочитают промолчать.

Однажды Мосс нелестно отозвался о Кюне, который до армии был школьным учителем.

— Слушай, а ты бы сказал ему об этом сам, — произнес Вагнер.

— Ты что же, считаешь, что я не осмелюсь? В таком случае ты плохо меня знаешь.

К этой теме Мосс больше не возвращался, воздерживался он высказываться и о других, если поблизости находился Вагнер.

Вряд ли кто превосходит Уве Мосса в силе и выдержке, но там, где нужна ловкость — будь то владение оружием или физические упражнения, впереди Ханнес Райф.

Что касается Цвайканта, то у него дела обстоят иначе. На занятиях по общим вопросам он успевает блестяще. Не менее успешно усваивает и общие положения о пограничной службе. Теорией овладевает, как говорится, играючи, его ответы на поставленные вопросы отличаются необычайной логичностью и образностью. Однако на практических занятиях он — всеобщее посмешище. Отрабатывая строевой шаг, не может совладать со своими руками: одновременно выбрасывает их вперед и становится очень похожим на иноходца, а при поворотах раскачивается, как молодое деревце на ветру.

Взвод отрабатывает приветствие в движении. Солнце уже клонится к западу. Казармы отбрасывают на плац длинные тени. Идет последний час занятий.

Юрген вместе с Барлахом составил конспект для первых занятий, и теперь отделения отрабатывают упражнения в укромном месте, где их никто не видит. Барлах ведет занятия спокойно и уверенно, хотя, быть может, его командам и не хватает четкости. У Майерса получается буквально все. Солдаты его отделения успешно овладевают приемами, от глаз Майерса не ускользает ни один промах.

Дальше остальных от командира взвода отделение Рошаля. Наблюдая за ним, Юрген отмечает, что многие военные навыки, которые солдаты уже довели до автоматизма, рядовому Цвайканту никак не даются. Он, например, не может приложить руку для приветствия к головному убору, чтобы не сбиться с шага или не споткнуться.

На лице Рошаля отчаяние, на лицах солдат ухмылки. Юрген командует:

— Рядовой Цвайкант, ко мне! Сержант Рошаль, продолжайте занятия!

Лейтенант терпеливо объясняет солдату нехитрое упражнение, показывает его.

Цвайкант реагирует на свой лад:

— Я все понял, товарищ лейтенант, но это относится скорее к области рефлексов, чем разума.

— Ну что ж, попробуйте самостоятельно.

При первой же попытке Цвайкант спотыкается, казалось бы, о единственный камень, который лежит на дорожке, сбивается с шага и останавливается. Но на третий раз все у него вдруг получается, хотя что-то он выполняет все-таки не так. Прежде чем Юрген понимает, в чем дело, он слышит возглас Мосса:

— Вот это да! Он отдает честь левой рукой!

Цвайкант останавливается, опускает руку, разглядывает ее, а затем с обезоруживающей искренностью говорит:

— Интересно. Уже в детстве у меня левая рука справлялась с работой лучше правой. Думается, это результат подсознательной реакции. Поверьте, у меня это получилось непроизвольно.