Презент для незнакомки - [27]

— Хватит, пошли домой.

— Это мой муж, — промямлила Света.

— Выпейте с нами. — В свою очередь промямлил я, протягивая ему стакан.

— Я не пью, — буркнул толстяк, помогая супруге встать.

Не задумываясь о причинах своего бездействия, связанных то ли с габаритами толстяка, то ли с законным приоритетом мужей в подобных ситуациях, я долго неподвижно стоял со стаканом в руке, глядя на удалявшуюся пару. А коньяк был действительно прекрасен, относясь к тем редким сортам, у которых вкус, дистанцируясь от крепости, ассоциировался с каким-то изысканным, лишенным приторности мармеладом, а запах, не сводясь ни к цветам, ни к ягодам, ни к фруктам уводил сознание к какому-то внеземному, космическому источнику.

Из состояния прострации меня вывело громкое шуршание фольги. Рыжий щенок, поглотив весь шоколад, вылизывал упаковку.

— Беточка! Прекрати немедленно! — Грозный окрик хозяйки перешел в смущенное, — Ой, здрасте!

— Здравствуй, Мариночка. Выпьешь со мной? — На какой-то миг я поверил в продолжение банкета.

— Нет, что Вы, я не пью, — Марина повернулась и ушла. Щенок помчался за ней.

Глядя на стройную фигуру и изящную, быструю походку, я чувствовал себя старым пьянчужкой, не способным угнаться за молодыми девушками. А женщин постарше уводили от меня их мужья.

В тот вечер мне всё-таки не довелось умереть от тоски из-за проходившего мимо Группенфюрера. Моя грустная физиономия и распечатанная бутылка подвигнули его на монолог о несовместимости одиночества и алкоголя, после которого последовало приглашение на мероприятие, которое он в тот вечер собирался организовать.

Я любил эти пирушки, на которых мне всегда было весело, и в то же время память никогда не могла отделить одну вечеринку от другой. В сознании они сливались в какую-то одну, проходящую через всю жизнь. Однажды, один здоровый парень после изрядной дозы спиртного не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и оттого получил прозвище «Московская Недвижимость». И сколько бы я не напрягал память, так и не смог вспомнить, было ли это в этом году, а может быть в прошлом или в позапрошлом, а то и вообще, в каком-то ином мифологическом времени, будто бы та пьянка была не реальным событием, а мифом, доставшимся от незапамятных эпох.

Недели через две-три я вновь встретил Светлану, с радостью поведавшую мне о том, что дела у её мужа пошли на лад. В начале он с помощью лазерного принтера делал из пластика фальшивые печати, а затем из такого же пластика освоил производство вкладышей в пробки для колы с логотипами выигрышей. Получив с помощью своих изделий несколько путевок на экзотические курорты, он основал тур-фирму. Но самым примечательным было то, что, начиная с того вечера в Сокольниках, он стал очень заботлив и внимателен к Светлане, за что она очень меня благодарила.

А причем здесь я?

* * *

Неизвестно от кого и каким путем, но однажды я подцепил вирус тоски. Как инфицированного гриппом может надолго свалить малейший сквозняк, так и для зараженного тоской любой пустяк может оказаться роковым.

Ленка на три месяца уехала в Италию. Я знал, что ревновать ко всем итальянцам сразу было бесполезно, да и недостаточно, поскольку кроме них там полным полно заезжих туристов и контрабандистов, а также эмигрантов всех волн и поколений. Но я также знал о силе эффекта, который она производила на мужчин всех возрастов. Конечно же, после её посещения Апеннин, никто на Земле уже не поверит в непорочность Папы Римского. Но дело было не в Ленке, а во мне. Тоскливо было настолько, что даже не хотелось идти в парк. А если летом несколько дней не зайти в Сокольники, то начинается такая тоска, которую не выражают слова, а лишь протяжный звериный вой.

Борьба с тоской выявила острую потребность в смене обстановки, а при моей зарплате это можно было сделать только путем самоубийства. Поэтому я уволился из университета и принялся искать новую работу, что оказалось занятием не только тоскливым, но и бесполезным. Казавшийся вечным тройственный союз между тоской, безработицей и мной разорвался, когда позвонил один знакомый, с которым я однажды ездил в командировку, и сообщил, что встречался с человеком, открывшим новую фирму и заинтересовавшегося моими анкетными данными.

Предвкушение нового отбросило обычное отвращение к глаженым брюкам и накрахмаленному воротнику. Кроме этого мне предстояло ехать на метро, причем это могло в ближайшем будущем стать для меня обычным, рутинным занятием.

Метрополитен со времени моей последней поездки изменился незначительно. Всего лишь входные жетоны сменили на пластиковые карты, а вместо схем линий красовались рекламные щиты и плакаты.

Поскольку с того момента многое непривычное для меня должно было стать обычным, я настроился воспринимать всё как самое обыкновенное и заурядное.

Вместе с другом мы вошли в самый обычный офисный центр, отметились у самых обыкновенных охранников, проследовали по обычным коридорам, обшитых обыкновенным мрамором и застеленными самыми обыкновенными коврами. Мы оказались в самом обыкновенном офисе с самой обыкновенной офисной мебелью и услышали обычную фразу о затянувшемся совещании и самую обычную просьбу подождать полчаса.