Превратности любви - [38]

— Нам необходимо побеседовать, Джорджана. Вы не могли бы пропустить следующий танец и посвятить несколько минут мне?

— О, конечно, Гас, мы так и сделаем, — с готовностью согласилась она. — Я умираю от любопытства узнать, что же такое вы собираетесь мне сообщить. Давайте пройдем в гостиную герцогини, там нам никто не помешает.

— Мисс Картерет, сейчас наш танец, если я не ошибаюсь.

Лорд Роберт Линдхарст, младший сын обедневшего герцога Мирамонта, внезапно возник перед Джорджи и с учтивым поклоном обратился к ней, протягивая руку.

— О Боже, я совсем забыла! — воскликнула Джорджи, бросив на Седжа извиняющийся взгляд.

— Вы разбиваете мое сердце, мисс Картерет. О, как вы жестоки! — с притворной обидой воскликнул молодой Линдхарст, стараясь придать своему лицу страдальческое выражение. — Неужто вы совсем забыли обо мне? Наверное, я для вас ровно ничего не значу?

Он явно ожидал, что Джорджи опровергнет его слова.

— О, что вы, что вы, я помню, что обещала вам этот танец. Сейчас будет вальс, не так ли? Я обожаю вальс, а вы замечательный партнер для этого танца.

Лорд Роберт наклонил голову и внимательно посмотрел на Джорджи, сузив свои зеленые, обрамленные густыми темными ресницами глаза.

— Не хотите ли вы сказать, что, если бы это был не вальс, а мазурка, вы бы предпочли мне кого-нибудь другого?

Джорджи засмеялась и взяла его под руку.

— Вы напрашиваетесь на комплимент, Робин. А мне казалось, вы не нуждаетесь в них.

Джорджи была права, лорд Роберт не нуждался в комплиментах. Он был красив почти до неприличия и пользовался славой сердцееда. Высокий и широкоплечий, с блестящими темно-каштановыми волосами и соблазнительной улыбкой, он считался одним из самых привлекательных молодых людей во всем Лондоне и, наверное, самым опасным. Он разбил немало женских сердец, соблазнил немало невинных девушек. Женщины были без ума от Роберта, они таяли от одного только взгляда его зеленых, как изумруды, глаз, который словно обещал им целый мир тайных удовольствий.

Роберт был прямой противоположностью Седжу. У него была смуглая кожа, темные волосы и ресницы. Его красота была более броской, и он расточал свое обаяние направо и налево, в то время как Седж вел себя сдержанно, с достоинством. Но даже в холодности Седжа был какой-то особый шарм, а его черты были настолько правильны, что казались высеченными из мрамора талантливым скульптором. Переводя взгляд с одного на другого, Джорджи мысленно сравнивала этих двух мужчин. Но они были настолько разными, что решить, кто из них наделен более привлекательной наружностью, было просто невозможно. Заметив, что джентльмены поглядывают друг на друга с неприязнью, она сказала, надеясь разрядить обстановку:

— Вы знакомы с Седжемуром, Робин?

— Добрый вечер, Седжемур. Я не видел вас целую вечность, — Роберт протянул виконту руку. — Я думал, вы сейчас в Беркшире, вместе с вашей последней избранницей. Кстати, как поживает леди Дайана Карстэрс?

— Я не знаю ничего о леди Дайане, Линдхарст. Как видите, я нахожусь в Лондоне. А как поживает мисс Энн Форестер? — парировал Седж.

Под смуглой кожей Роберта разлилась краска стыда при упоминании о девушке, с которой у него недавно была интрижка. Взглянув на Седжа из-под насупленных бровей, он повернулся к Джорджи.

— Музыка уже началась, мисс Картерет. Пойдемте.

— Увидимся после танцев, Гас, — бросила на ходу Джорджи, удаляясь под руку со своим кавалером.

Седж укоризненно покачал головой, глядя им вслед. Молодой Линдхарст был самым известным развратником во всем Лондоне. Что будет, если Джорджи поддастся его чарам? Джорджи как-то сказала, что ей нравятся темноволосые мужчины. Вполне возможно, что Роберт был как раз в ее вкусе. Сейчас как никогда Седж злился на свою больную ногу. Если бы не нога, он бы силой выхватил Джорджи из объятий ее партнера и заставил танцевать этот вальс с ним. Разумеется, Роберт не простил бы ему этого, и дело могло закончиться дуэлью или, как минимум, кулачным боем в парке. Но он бы с превеликим удовольствием разукрасил физиономию этого красавчика.

Уже близилось утро, когда бал закончился, к великому облегчению Седжа. Ему пришлось довезти до дома леди Уайдкомб и Шарлотту, прежде чем он остался наедине с Джорджи. Приказав кучеру ехать в сторону резиденции леди Картерет на Хаф Мунстрит, он повернулся к девушке, собираясь с мыслями, чтобы начать разговор.

Энергия Джорджи была неиссякаемой. Она была душой бала, не пропустив ни одного танца, и сейчас вовсе не выглядела усталой. Глядя на Седжа с нескрываемым любопытством, она весело прощебетала:

— Ну вот, теперь мы наконец одни, Гас. Мы можем побеседовать, если хотите. Но почему вы так хмуритесь? Вы очень устали?

— Я не устал, Джорджана.

— Наверное, у вас разболелась нога? — Джорджи внезапно посерьезнела, и ее лицо приняло виноватое выражение. — Боже, как это эгоистично с моей стороны заставлять вас ждать до самого утра, когда вы нездоровы! Почему вы не сказали мне, что плохо себя чувствуете, Гас? Вы бы могли уехать домой, не дожидаясь, когда закончится бал. Меня, Шарлотту и леди Уайдкомб мог бы отвезти кто-нибудь другой, я бы обязательно нашла кого-нибудь. Робин, к примеру, ни за что не отказал бы мне, если бы я попросила его об этой услуге.