Преврати меня - [16]

— Я иногда думаю о том, что буду делать после твоей смерти, — сообщила я.

— Что? — спросил брат.

— Плакать, — ответила я. — Все станет пустым. Двухъярусная кровать… Ты больше не будешь скрипеть у меня над головой…

Я замолчала. Просто не могла больше говорить. Второй ярус больше не будет нужен. Второй стол в комнате — тоже. В ванной — на зубную щетку меньше. За столом на кухне — три стула. Я буду одна ложиться спать. Я буду одна вставать утром и одна идти в школу. Мы никогда не построим домик на дереве. У Сани никогда не появится девушка, он не будет ни учиться, ни работать, ни растить своих детей, ни стареть. Он не будет смеяться и шутить. Пол не будет скрипеть под его ногами. Он не будет дразнить меня и обижаться на меня, когда я уйду гулять с соседским мальчишкой.

Он не будет.

— Пойдем во двор, — позвал Саня.

Я молча встала с кровати, потом, шокированная собственной беспрекословной покорностью, поинтересовалась:

— Зачем?

— Кое-что проверить, — сказал брат.

Я пошла за ним.

Глава третья. Друг Зверей и Птиц

День. Я, кажется, проголодалась, и у меня серьезно болят рука и спина. Приходится все время менять позу. Я думаю, что родители вернулись домой. Полчаса назад? Два часа назад? Может, у нашего дома уже стоит милицейская машина. А может, они мечутся по дому и участку, по улице, мечутся и пытаются сами найти своих детей. А может, тихо сидят и в десятый раз перечитывают прощальную записку, которую мне надиктовал брат?

Я не знаю. Знаю, что пока я еще не слышала воя сирен, знаю, что в дом Валттери Лайне никто не стучал и не звонил. У меня еще есть время. Но его в обрез. Я чувствую это. Я чувствую, что сойду с ума, если мне не дадут дописать эту историю. Поэтому я пишу. Пишу… Пишу…

* * *

Мы тихонько спустились вниз, накинули куртки и в домашних тапочках ступили на скрипучую белизну снега. Над крыльцом светила единственная лампа, которую отец всегда оставлял на ночь, а высоко в небе россыпью зеленых точек мерцали звезды. Холод легкими стрелами пробивал тонкую ткань пижамных штанов.

— И что теперь? — поинтересовалась я у Сани.

— Он приходил, — сказал брат. — Я знаю, что он приходил.

Саня включил фонарь, который минутой раньше снял с крюка в прихожей. Голубой луч побежал по сугробам, выхватил из темноты угрюмую коричневую линию забора, дерево с привязанным к нему баскетбольным стулом. На пустой раме сиденья теперь лежал снег.

— Кто приходил? — спросила я.

— Я видел сон, — ответил брат. — Идем.

— Саня, господи, — вздохнула я, — не сходи с ума.

Брат странно рассмеялся.

— Я плохо вижу, — сказал он, — поэтому ты должна мне помочь.

— Ты ищешь следы на снегу? — уточнила я.

— Да, — подтвердил Саня. — Собаки и человека.

Холод уже проникал под куртку. Меня начало трясти.

— Кого ты видел? — спросила я.

Я, наверное, уже знала ответ.

— Человека из дома с аистами, — сказал Саня.

— Люди, которых мы видим во сне, не оставляют следов, — предупредила я. — Ты будешь разочарован. А мы простудимся.

Мы подошли к калитке, потом повернули назад. Снега не было уже несколько дней. Тропинка, хорошо утоптанная, лежала искрящейся полосой между нетронутых белых полей.

— Даже если он приходил, — сказала я, — но шел по тропинке, мы этого не увидим.

Саня оглянулся на меня. В его глазах был лихорадочный блеск и одновременно грусть.

— Может, ты и права, — признал он.

Мы вернулись к крыльцу.

— В тепло? — спросила я.

— Давай посмотрим за домом, — попросил Саня. — Если ничего нет, сразу вернемся.

— Тапочки будут полные снега. — Я встретила взгляд брата и сдалась. — Хорошо, пойдем.

Мы обогнули веранду и вышли на ту сторону дома, где росли две сосны. Доски, приготовленные для домика на дереве, по-прежнему лежали у стены. Сырая черная куча под огромной снежной шапкой. Луч фонаря проскользнул мимо них, остановился под деревьями, и тут я их увидела. Цепочка темных впадин и сбитая с забора снежная шапка. Как будто кто-то прошел через соседский участок и перелез к нам только для того, чтобы постоять под соснами и тронуть рукой угол нашего дома. У меня по спине пробежали мурашки.

— Ты совсем замерзла, — сказал Саня. — Пойдем назад.

— Вон они, — ответила я. — Гость из твоих снов не признает калиток.

Брат сделал еще пять шагов вперед и издал неопределенный звук, потом побежал.

— Саня! — Я испугалась, что что-то произойдет.

Брат остановился и взглянул на меня.

— Все в порядке, — успокоил он. — Ты разбудишь родителей, если будешь так орать.

— Мне страшно, — призналась я.

У меня было такое чувство, как будто на нас смотрят. Я оглянулась. Никого. Только звезды высоко в небе. Но взгляд был. Он как будто направлялся к нам со всех сторон — падал с неба и с деревьев, излучался темными пятнами в затхлой мгле между досок, выползал из-под забора.

— Лиза, — сказал Саня. В какое-то мгновение я подумала, что он пренебрежительно закончит «Лиза-девочка». И все станет как в прежние времена. Мы рассмеемся. Я отвечу ему что-нибудь язвительное. Но вместо этого брат меня обнял.

— Это не так страшно, — закончил он.

…Не так страшно, как что? Как смерть в двенадцать лет?..

Мы стояли в темноте у угла дома, нас трясло от холода. Ноги онемели. Тапочки промокали в снегу, и я уже начинала сомневаться, что нам удастся скрыть от родителей эту безумную вылазку. И все-таки брат пошутил.