Превращение Розы - [3]

Беатрис настойчиво пыталась убедить Розу присоединиться к ним, заявляя, что свежий воздух и движение принесут Розе массу пользы. Ей не нравилось, как Роза проводит свое свободное время, либо уткнувшись носом в книгу, либо просиживая часами на скамье с этюдником в парке, либо слоняясь по художественным галереям. Беатрис была громогласной, активной и властной, однако, в сущности, желала ей добра. И Камилла невероятно удивилась бы, узнав, что у Беатрис был мужчина — добродушный, вежливый инженер по фамилии Кит, любитель регби, еще более шумный, чем Беатрис, который имел обыкновение хлопать Розу по спине и называть ее «старуха». Впрочем, Роза не имела ничего против Кита, хотя ее спальня примыкала к спальне Беатрис, и рассудок пугался, когда оттуда доносились звуковые свидетельства их явно бурной любви и крики, вырывавшиеся у них, когда Кит особенно удачно атаковал Беатрис.

В конце концов Беатрис отказалась от своих попыток найти мужчину для Розы. Друзья Кита обнаруживали, что она совершенно равнодушно стояла у боковой линии и смотрела на их игру или слушала сказки про их спортивные победы. В физическом плане они считали ее робкой, даже почти фригидной. Это мнение просочилось к Беатрис, которая была не на шутку обеспокоена Розой, но все же надеялась, что рано или поздно та встретит какого-нибудь книжника, с которым найдет общий язык. К счастью, Кит не знал таковых, и старания найти пару для Розы заглохли.

Однако Беатрис, казалось, видела в приближавшемся пешем походе свою жизненную миссию. Роза чувствовала, что если она не предпримет каких-либо решительных действий, не противопоставит их бесцеремонному натиску Беатрис, то окажется вынужденной — из вежливости — отправиться вместе с ней. И тогда, словно по велению судьбы, она услышала на своих еженедельных вечерних занятиях про летнюю школу в Уэстли.

Занятия изобразительным искусством при местном техническом колледже, которые Роза посещала почти с религиозным благоговением, в целом не очень много давали ей, поскольку остальные слушатели были по большей части бездарными дилетантами. Роза была там вне всяких сомнений звездой, что вносило в ее жизнь некоторое удовлетворение. Руководитель группы, местный педагог, всегда немного взъерошенный мужчина средних лет, проявил большой интерес к работам Розы. За два года занятий, приносивших периодическое утешение ее рушащимся амбициям, на него не раз производили впечатление ее пейзажи, выполненные акварелью, и карандашные портреты. А в последний год занятий он увидел новые грани ее таланта, когда группа перешла к фигурной живописи. Роза, такая невнимательная к собственному телу, обнаружила точный и творческий глаз, когда рисовала тела других людей. Глядя на ее законченный эскиз довольно некрасивой обнаженной натурщицы, позировавшей перед группой, Риты, усталой и далеко не привлекательной девушки с апатичным выражением лица и искрометностью дохлой рыбы, он даже вскрикнул, пораженный успехом Розы, настолько точно она изобразила Риту на своем холсте. Там было все: обмякшая поза, пустые глаза, вялая плоть. Роза была безжалостной, хотя и не жестокой. В ее работе ощущались сострадание и терпимость, отличавшие ее от одногруппников, едва ли способных с ней соперничать.

— У тебя золотая рука, милая Роза, — сказал ей Артур, когда они пили в перерыве кофе. — Я всегда знал, что в тебе есть что-то особенное, но ты должна получать больше внимания, чем я могу уделить тебе, чтобы талант твой раскрылся глубже. Видишь ли, я был способен дать тебе очень мало. Я дал уже все, что мог. И теперь боюсь, что на моих занятиях ты только теряешь время.

«Те, кто вообще ничего не могут, учат», — с горечью подумала Роза. Она обожала Артура. Лишенный таланта сам, он был щедрым учителем и критиком с острым глазом. Она пожала плечами.

— Я просто тренирую руку, вот и все. Это всего лишь хобби.

Артур знал про ее несбывшиеся надежды и внутренне клокотал от близорукости родителей Розы и от отсутствия у нее самой практической сметки. И на следующем же занятии он с радостью показал ей проспект летней школы в Уэстли. Она не могла не признать, что выглядит школа заманчиво. В обычное время Уэстли был педагогическим колледжем, расположенным в нескольких милях от Эксетера в великолепной местности. Она изучила проспект. В летние каникулы там предлагались одно- и двухнедельные программы занятий.

— Пожалуй, мне подходят последние две недели августа, — заметила они задумчиво. — «Акварельные ландшафты». Там удивительной красоты местность, и для меня будет разнообразие после работы в парках.

— Нет, нет, — запротестовал Артур и ткнул пальцем в курс, проходивший с 26 июля по 10 августа — «Фигурная живопись. Масло». Это как раз то, что тебе требуется, Роза, милая, особенно если им удастся убедить Алека Рассела вести его. Это станет хорошим пером на их шляпу, если учесть, что этот человек все больше и больше становится отшельником.

Алек Рассел. Она кое-что знала о его работах и очень мало о самом художнике. Он выставлялся в Королевской академии, а за год до этого состоялась небольшая выставка его работ в галерее на Бонд-стрит. Роза и сама не знала, нравятся ли ей его картины. Они пугали ее своей яростью, интенсивностью. Грубые, трепещущие и злые, полотна Рассела ударяли по нервам. Его творчество всегда встречало противоречивые отзывы критики. Один лагерь называл его гением. Другой высмеивал за грубость и прямолинейность. Однако равнодушным никто не оставался. «Любите меня или ненавидьте» — такие импульсы исходили от него. Было прекрасно известно, что сам Алек Рассел пребывал в полнейшем безразличии относительно мнений окружающих. Он был невероятно богат и пот уже несколько лет жил за границей.