Превращение - [116]

Его голос звучал не так уверенно, как ему хотелось бы.

— Я уже убивала сегодня. Может быть, теперь я почувствовала вкус к этому.

— Ты убивала незнакомцев. Мужчин, которых не знала. — Он маленькими шагами приближался ко мне. Я не двинулась, даже когда он обхватил меня руками. — Мужчин, которые никогда не трогали тебя. Никогда не были внутри тебя. Мужчин, которые никогда не видели твои самые интимные мысли и эмоции.

Я знала, что он больше не был моим создателем, но мое сердце — то, которое не могло быть удалено так легко — помнило время, когда он был им.

— Это ничего не значило.

— Значило, — настаивал он, лаская мои волосы. — Ты знаешь, что значило. Ты чувствовала что-то ко мне, от чего не могла отмахнуться. И сейчас не можешь.

— Я чувствовала что-то к тебе, потому что ты манипулировал мной, заставляя чувствовать это. И теперь — ничего не чувствую.

Я не любила его. Я никогда не любила его. Не так, как он хотел. Как я могла?

Казалось, мои слова ранили его сильнее, чем любая физическая жестокость, которую я совершила по отношению к нему.

— Я любил тебя.

Эти слова заморозили меня на достаточно долгое время, чтобы он мог поудобней обхватить меня.

Натан слабо приподнялся на локтях:

— Кэрри, убирайся от него!

— Отпусти ее! — Макс поднялся на ноги. — Не двигай ни единым чертовым мускулом, Кэрри!

Я почувствовала лезвие ножа у своей шеи. Меня одурачили.

— Я на самом деле любил тебе, Кэрри. Все еще люблю, — голос Кира был напряжен, и холодная слеза капнула мне на шею. — Почему ты не могла полюбить меня?

Любовь… не была словом, которым я легко разбрасывалась, но с ножом, приставленным к шее, мои приоритеты менялись действительно быстро.

— Может быть, я любила тебя.

— Если бы ты любила меня, ты бы осталась со мной. Почему ты не осталась?

Я услышала какое-то отчаяние в его тоне, похожее на мой умоляющий внутренний голос, который каждый раз критиковал меня, когда я не могла удовлетворить отца. То же отчаяние, которое я видела в Кэми, в глазах бедной мертвой девочки в ту ночь, когда она спрашивала Кира, почему он больше не зовет ее. Растоптанную надежду, которая отразилась на мгновение на бесстрастном лице Далии, когда она пришла в комнату Кира и обнаружила в постели на своем месте меня.

Кир действительно хотел, чтобы я полюбила его.

Хотя это и причиняло боль, мне пришлось солгать, чтобы спасти свою жизнь:

— Я останусь.

— Кэрри, нет! — закричал Натан. Выражение его лица было таким же опустошенным, как в ту ночь, когда умер Зигги. Он был в ужасе.

Ну поверь же мне!

Молясь, чтобы Кир не разгадал мою хитрость, я повторила:

— Я останусь. Но я должна знать, что буду в безопасности.

Убрав нож, Кир повернул меня в своих руках и прижал к груди.

— Ты будешь в безопасности. Клянусь, ничто больше не причинит тебе вред.

— Но я не могу доверять тебе, — я взяла нож из его руки, и он с готовностью отдал его мне. — Ты уже отправил мое сердце Пожирателю Душ.

Кир выпустил меня из своих объятий:

— Я достану его обратно для тебя.

Облегчение на его лице пронзило мое сердце.

«Ты не можешь чувствовать вину. Он получил то, что заслуживает», — сказал мне Натан.

— Я бы хотела быть уверена, — ответила я обоим: Натану и Киру.

Его взгляд двинулся от моего лица к лакированному ларцу, который он так бережно держал раньше.

Отец Кира разрезал его грудь.

Кир разрезал мою.

Я знала, что лежит в этой коробке.

Кир надменно улыбнулся мне:

— Конечно, я знаю, ты нашла причину, чтобы вернуться ко мне. Но я также знаю, что ты не дура. Так что я принес кое-что в обмен.

Он подошел к столу и поднял ларец.

— Вот. Держи это как залог безопасности, пока твое не вернется. Но это не будет всегда принадлежать тебе.

— Что это? — задыхаясь, спросила я, когда он вложил ларец мне в руки.

— Мое сердце.

Кир притянул меня к себе и поцеловал. Я почувствовала огромную печаль. Я знала, каково это, хотеть любви: возможность обладания ею постоянно ускользала от меня. Но Кир не был похож на меня: мне пришлось научиться заполнять жизнь чем-то другим, он же просто пытался заставить других любить себя. В конце концов, его поиски силы и контроля стали его погибелью. Потому что теперь, когда он поверил, что наконец-то получил любовь, он позволил себе стать уязвимым.

Я подняла крышку ларца рукой, в которой все еще держала нож. И колебалась только секунду, укрепляя свое мужество воспоминаниями о каждой жестокости, которую Кир совершил по отношению ко мне. Повернув голову, я поцеловала его в холодную окровавленную щеку.

— Мне так жаль, Кир.

И мне действительно было жаль. Я сожалела, что у него не было лучшей жизни, сожалела, что он не мог быть мужчиной, которым должен был быть, и я даже немного сожалела, что не смогла заставить себя полюбить его. Для его же блага. Но сейчас не было времени для сожалений. Я воткнула нож в ларец, в высохший предмет, который был его сердцем.

Кир закричал.

Дело было сделано.

Языки пламени поднимались от его ног, но вместо того, чтобы охватить тело, они сжигали его изнутри. Кир откинул голову назад с криком агонии, когда слепящие белые вспышки появились в его глазах, рту и ноздрях. Его кожа исчезала, обнажая мышцы под ней. Яростный ветер наполнил комнату, унося плоть с его костей, но крики Кира все продолжались и продолжались. Я вцепилась в мраморный стол, чтобы меня не унесло.