Преступники-сыщики - [76]

Как войти в общество

Во время очередной из своих превратностей Дом попал в руки хозяина бродячего цирка. Оказалось, что сей господин, когда снимал его, был зарегистрирован в качестве временного владельца в приходской книге, поэтому установить имя этого человека удалось без особых сложностей. А вот разыскать его самого оказалось куда труднее; он вел бродячий образ жизни, и те, кто остепенились и осели на одном месте, потеряли его из виду, а те, кто самодовольно полагали себя людьми респектабельными, не горели желанием признаваться, что вообще были знакомы с ним. Наконец, среди пойменных лугов близ реки, протекающей через Дептфорд и прилегающие к нему огороды, где выращивали овощи на продажу, обнаружился седой господин в плисовых штанах и рубахе, с лицом, настолько выдубленным капризами погоды, что оно казалось сплошь покрытым татуировками; он сидел на пороге деревянного домика на колесах и покуривал трубку. Мужчина явно готовился здесь зимовать, разбив лагерь в устье мутного ручья; и все, что располагалось поблизости – и затянутая туманом река, и пойменные луга, и огороды, укрытые дымкой, – как будто курили за компанию с седобородым господином. Не осталась в стороне и труба над домиком, попыхивая в унисон вместе со всеми остальными.

Услышав вопрос, не он ли тот самый человек, что некогда арендовал Дом-на-продажу, седобородый господин в плисовых штанах удивился и ответил утвердительно. Значит, его зовут Магсмен? Так и есть, Тоби Магсмен – при крещении нареченный Робертом, но с самого начала, то есть с рождения, отзывающийся на имя Тоби. Что, опять Тоби Магсмен в чем-то провинился? Ежели имеются подозрения в этом – выкладывайте!

Он может быть спокоен, никто и ни в чем его не подозревает. Просто в отношении Дома проводится расследование, и не мог бы он пояснить, почему съехал из него?

Да запросто; отчего он должен возражать? Он съехал оттуда из-за карлика.

Из-за карлика?

Мистер Магсмен повторил, медленно выговаривая слова: «Из-за карлика».

Не будет ли мистер Магсмен столь любезен, чтобы уточнить, что он имеет в виду.

И Мистер Магсмен оказал любезность, согласившись прояснить кое-что.

Начать следует с того, что произошло это очень давно – еще перед тем, как было покончено с лотереями и всем прочим. Мистер Магсмен как раз подыскивал себе подходящее жилье и, стоило ему только увидеть этот Дом, как он сказал себе: «Ты будешь моим, если тебя можно снять за деньги».

Соседи начали было негодовать и даже жаловаться; но мистер Магсмен не понимал, что им надо. Дом был великолепен. Первое, что бросалось в глаза на фасаде, это афиша с нарисованным великаном в испанских коротких штанах и с круглым плоеным[20] воротником; она занимала не меньше чем половину стены в высоту и была прикреплена канатом и блоком к шесту на крыше, так что голова великана находилась на уровне парапета. Далее была еще одна афиша с изображением женщины-альбиноса, демонстрирующей свои белые волосы солдату и матросу в парадной форме. На третьей афише краснокожий индеец снимал скальп с представителя какой-то чужеземной нации. На четвертой – ребенка британского плантатора душили сразу два удава, правда, ни детей, ни удавов у нас отродясь не было. Также имелась там и афиша с диким ослом прерий – однако, диких ослов у нас тоже не водилось, и они нам и даром были не нужны. Наконец, на последней афише изображались карлик (весьма похожий на себя) и Георг Четвертый, взирающий на него в таком изумлении, какое было только возможно при всей исключительной вежливости и тучности Его Величества. Фасад был увешан афишами так плотно, что внутрь дома не проникал ни единый лучик дневного света. Над входной дверью и окнами гостиной тянулся транспарант, в пятнадцать футов длиной и два высотой, с надписью «АТТРАКЦИОНЫ МАГСМЕНА». Проход был задрапирован грубой зеленой байкой и увит зеленью, что твоя беседка. Там безостановочно играла шарманка. А что до респектабельности, то если уж три пенса – это недостойная сумма, о чем тогда вообще можно говорить?

Но главным являлся карлик, и он стоил своих денег до последнего пенни. Он подписывался как «майор Тпсчоффки, Имперская Булградерианская бригада». Имя его не мог выговорить никто; впрочем, на то и было рассчитано. Публика неизменно сокращала его до Чопски. На службе карлика звали просто Чопс – отчасти еще и потому, что его настоящее имя, ежели у него таковое имелось (что было весьма сомнительно), звучало как Стейкс[21].

Он был просто миниатюрным коротышкой, вот вам истинный крест. Правда, не таким маленьким, как на афише, но где же взять-то такого? Словом, росту в нем было всего ничего, зато голова выглядела необыкновенно большой; а уж что в ней творилось, не ведал никто, в том числе и он сам, даже если предположить, что он когда-либо проводил в ней инвентаризацию, что, скажу я вам, являлось для него непосильной задачей.

Однако уж добряком он был таким, каких свет не видывал! Нрава горячего, но не гордец. А когда странствовал в компании с Рябым Младенцем – несмотря на то, что сам был карликом, а младенца раскрашивал в рябые пятна, – нянчил его как заправская мать. От него нельзя было услышать ни одного плохого слова в адрес Великана. Да, когда речь заходила о Толстой Леди из Норфолка, он иногда позволял себе крепкое словцо; но ведь это, в конце концов, дела сердечные; особенно если леди не прочь разбить сердце мужчины, а потом отдать предпочтение краснокожему индейцу, то уж от него трудно требовать благоразумия.