Преступления инженера Зоркина - [57]

Часто, наблюдая картину яркого вдохновенного труда, Чернов задавал себе вопрос: «Почему в нашей жизни, основным мерилом которой являются труд, радость и счастье, еще встречаются люди-паразиты? Они точно большие вши на теле народном сосут его кровь, причиняют боль и страдания честным людям. Почему? — спрашивал он себя и отвечал мысленно, — есть еще минусы и недостатки, которые порождают преступников. Но каждый наш день, каждая новая победа в культурном строительстве приводят к тому, что все меньше остается предпосылок и причин для плохого и все больше — для хорошего. Пройдет время и наступит час, когда дежурные всех райотделов милиции доложат своим руководителям: «Происшествий не было, в районе все спокойно!» И так будет ночью и днем, годы и десятилетия, так будет всегда!»

В думах и размышлениях, в разговорах с шофером пробежали два часа. Впереди показалась гигантская труба «Подземгаза», протянувшаяся поперек дороги на большой высоте и впившаяся своим блестящим жерлом в топки Кумырской ГРЭС. Отсюда начинался город шахтеров, уютно устроившийся у подножья горных хребтов.

Начальник отделения уголовного розыска Кумырского горотдела милиции доложил Чернову: «Пойман с поличным вор-рецидивист Василий Иванович Зоркин, 30 лет. Совершил шесть квартирных краж»... Вчера перед рассветом дежурный милиционер задержал на окраине города человека с узлом и доставил его в отдел. В узле оказалось несколько костюмов, два пальто, женские шерстяные платья. Утром стало известно, что ограблена квартира начальника участка угольного разреза. Потерпевший опознал свои вещи. Зоркин был вынужден признаться в преступлении, заявил, что действовал один, и взял на себя пять других квартирных краж, совершенных на протяжении двух последних месяцев. Признание вора подтверждалось техникой исполнения дела: все шесть краж были совершены глубокой ночью, когда хозяева отсутствовали, оконное стекло выдавлено, а вор действовал в перчатках, ноги обматывал тряпками.

Сергей Георгиевич провел в Кумыре два дня. Он снова и снова допрашивал Зоркина, интересовался его прежней жизнью и все время пытался нащупать: не «работал» ли Зоркин в паре с кем-нибудь другим. Но нет, данные следствия говорили о том, что грабитель с физиономией, не возбуждающей ничего, кроме симпатии и доброжелательства, действовал один. В камере предварительного заключения вместе с Зоркиным находился некто Николай Петрович Дубенко, молодой человек лет 25, простоватый на вид, с наглыми глазами-пуговками, ранее судимый за мелкие хищения и попавшийся за день до ареста квартирного вора на карманной краже. Зоркин и Дубенко не были до этого знакомы. Краткое обоюдное затворничество до суда в камере предварительного заключения вряд ли могло иметь какие-либо последствия в будущем для того и другого преступника. Так примерно подумал Чернов, ознакомившись с протоколом допроса Дубенко, и больше не интересовался «ширмачом» — слишком мелкой была эта фигура.

Но на деле вынужденное знакомство крупной фигуры с мелкой привело к очень серьезным последствиям. Зоркин разглядел в Дубенко верного напарника.

Когда закрылась тяжелая дверь камеры и Василий опустился на скамью, решая в уме, что выгоднее: признаться сразу или же упрямо отрицать все, несмотря на то, что задержан с поличным, он, глядя задумчиво на притулившегося в углу на табурете парня, невесело подмигнул ему:

— За что взяли?

Дубенко, часто помаргивая, корчась в деланной остервенелости и пересыпая речь жаргонными словечками, поведал Зоркину, что вчера к вечеру, когда шахтеры возвращались домой после получки, он «добыл» в тесном автобусе толстенный бумажник. Но тотчас его кисть попала в чью-то огромную лапу, кто-то так саданул его по загривку, что посыпались искры из глаз, и слава богу, что в этом же автобусе ехал пожилой милиционер, который буквально спас воришку от мести возмущенных проходчиков, препроводив карманника в милицию.

— Мелкота! — презрительно бросил Зоркин. — Не тем занимаешься, карьеры не сделаешь.

Издерганный, психоватый Дубенко, не дававший спуску себе подобным и благодаря умело разыгрываемой ярости заслуживший в среде мелких правонарушителей почетное признание настоящего вора и «человека», не посмел возразить ни слова Василию. Николай почувствовал в нем грабителя куда более крупного масштаба, чем он сам, и потому буркнул в ответ просительно и нагло:

— Научи! За науку долг верну.

В те несколько дней, что они просидели вместе, Василий Зоркин методично, словно вбивая гвозди собственных мыслей в голову Николая Дубенко, внушал последнему свои идеи. Идеи были несложны и вполне выполнимы. Во-первых, после освобождения встретиться в небольшом городке под столицей республики. Во-вторых, Николаю следует еще в колонии поступить учиться в школу. Для чего? Для того, чтобы начальство видело: человек решил взяться за ум, хочет закончить школу и поступить на свободе в техникум или институт. На воле обучение надо продолжать: тоже для этой цели. Специализироваться они станут на квартирных кражах, пользуясь любимым методом Зоркина — перчатками для рук и тряпьем для ног, но кое-что придется додумать потом.