Преступления и призраки - [43]

Итак, старина Клебер погиб, и на его месте оказался Мену[24]. Вот после этого я и почувствовал, что необходимо уехать. Распространяться о собственных достоинствах – это, месье, не для меня, но вы, конечно же, поймете, что человеку не пристало быть в услужении у мула. Я прибыл в Лондон, имея при себе экземпляр Корана и все свои записки, связанные с переводом этой священной для мусульман книги на французский (были у меня такие планы). Но в Лондоне мне пришлось заниматься другим – там как раз тогда находился месье Отто, посланный туда первым консулом для заключения мирного договора, поскольку и Англия, и Франция уже порядком устали от войны, длившейся на тот момент десять лет. Я оказался очень полезен месье Отто по причине своего прекрасного знания английского языка, а кроме того, если позволите так выразиться, по причине замечательных дипломатических способностей. Счастливое это было время, когда мы жили на площади Блумсбери… Климат вашей страны, месье, правду сказать, отвратителен, но в этом есть и своя прелесть: прекраснейшие цветы лучше всего растут как раз под дождем, достаточно взглянуть на ваших юных соотечественниц… Надеюсь, вы меня понимаете.

Так вот, посол, месье Отто чрезвычайно много трудился в связи с заключением мирного договора. Остальным сотрудникам тоже было не до отдыха. По крайней мере, нам, к счастью, уже не довелось тогда иметь дело с Питтом. Он был ужасным человеком, этот ваш премьер-министр, и во всех случаях, когда хотя бы дюжина наших инакомыслящих составляли заговор против интересов Франции, можно было не сомневаться, что он стоит за их плечами тринадцатым. Тем не менее ваша нация оказалась достаточно сообразительной, чтобы отстранить его от дел, и вместо него мы стали иметь дело с месье Аддингтоном. Однако министром иностранных дел был лорд Хауксбери, так что именно с ним нам и надлежало торговаться.

Поверьте мне, это были отнюдь не детские игрушки. За десять лет войны Франция и Англия захватили немало принадлежащих друг другу территорий. Что следовало отдать и что сохранить, оставалось под вопросом. Вот, скажем, какой-нибудь остров – стоит ли он того, чтобы его обменять на тот полуостров? Если мы совершим уступки в Венеции – добьемся ли уступок в Сьерра-Леоне? Оставив Египет во владении дружественной англичанам Турции – вернем ли мыс Доброй Надежды, отобранный вами, англичанами, у наших союзников голландцев? Именно так мы и пререкались, пытаясь противостоять друг другу, и я замечал, что месье Отто возвращается в посольство настолько измотанным, что мне с секретарем приходилось помогать ему добраться до дивана. Тем не менее дела наши продвигались, и однажды настал вечер, когда мы с англичанами наконец пришли к соглашению по поводу будущего договора.

Теперь вам следует знать, месье, что основной картой, разыгрываемой нами на каждом этапе игры, был Египет. Англичане оказались очень обеспокоены тем, что наши войска занимают эту территорию: мы получили доступ к различным участкам Средиземноморья, к тому же англичанам приходилось опасаться, что из Египта наш славный Маленький капрал[25] направит свою поступь в Индию. Поэтому в случаях, когда лорд Хауксбери отказывался передать нам какую-нибудь территорию, оставалось лишь ответить: «Ну что же, мы отказываемся покинуть Египет», и расклад сразу же менялся в нашу сторону, причем самым решительным образом. Пользуясь этим козырем, мы выторговали замечательно благоприятные для себя условия – в частности, заставили англичан отказаться от мыса Доброй Надежды. Мы, месье, во что бы то ни стало стремились не пускать вашу нацию в Южную Африку, поскольку история научила нас, что точка опоры Британии в какой-либо части света – это Британская империя спустя полстолетия. Не армии или флота вашего мы остерегаемся, но ваших младших сыновей, людей в поисках карьеры. Когда мы, французы, устанавливаем свое владычество над какой-нибудь землей, это приводит к тому, что мы остаемся в Париже и поздравляем друг друга с достижениями. У вас же все иначе. Вы берете с собой жен и детей и отправляетесь, движимые любопытством на своем опыте испытать, что же это за земля; в результате отобрать у вас эту новую территорию оказывается не менее сложно, чем, скажем, вывезти из Лондона хотя бы ту же площадь Блумсбери.

Итак, первого октября было решено подписать соглашение. Утром я поздравлял месье Отто со счастливым завершением его трудов. Человек это был небольшого роста, с бледным лицом, и ему была свойственна некоторая оживленность, или, лучше сказать, экзальтация: чрезвычайно обрадованный собственным успехом, он в тот день буквально не мог усидеть на одном месте – бегал по комнатам, вел шумные разговоры, смеялся, в то время как я, по восточному обычаю скрестив ноги, сидел в углу на кушетке. Вдруг появился курьер с письмом, доставленным из Парижа. Отто, бросив взгляд на строки депеши, не сказал ни слова, но его колени вдруг подогнулись, и он повалился на пол в совершенно бессознательном состоянии. Я подскочил к нему, курьер тоже, и мы понесли месье Отто к дивану. Казалось, месье Отто был уже мертв – но нет, приложив ладонь к его груди, я ощутил удары сердца.