— Красивый, — тихо заметила Лилиана, стоящему неподалеку от нее дворецкому, кутаясь в, предусмотрительно принесенное им полотенце. — Жалко будет, если погибнет.
Далоф лишь пробормотал что-то неодобрительное, но от дальнейших комментариев отказался. Он никогда не спорил со своей хозяйкой при посторонних. Особенно при слугах и рабах. Считал, что подобное задевает ее честь.
— Ну что там? — поинтересовалась Мистресс Лилиана у их семейной целительницы.
— Состояние средней тяжести, госпожа. Я могу его вылечить, однако, для полного выздоровления, ему понадобится много времени и хороший уход.
— Вот значит как, — задумчиво протянула она, рассматривая смуглого, черноволосого парня, лет шестнадцати от роду, одетого в какое-то рванье, причем такое, что его постеснялся бы надеть даже последний нищий. Но, вот, нищие не появляются внезапно из воздуха и не падают сами по себе в реки. В этом парнишке была какая-то загадка, а она очень любила загадки. — Делай, что должно, — приказала она, обращаясь к Митри, — Далоф, посели его в гостевой спальне, обращайся с ним, как с моим гостем. Только, передай Юлиусу, чтобы не выпускал его из дома. Пока не выпускал.
—Да, госпожа, — ответил Далоф, впрочем, не сдвинувшись с места. Целительница же просто кивнула и начала отдавать какие-то указания стоящему рядом с ней рабу.
— Ты куда вылупился, падла? — внезапно прошипел Далоф, делая шаг ко второму рабу, который сейчас стоял и пялился на Мистресс Лилиану, а точнее на ее крупную грудь, с торчащими от холода сосками, обтянутую мокрым, а следовательно, ничего не скрывающим, платьем. Раб поспешно убрал взгляд и попытался было что-то сказать, однако было уже поздно и Далоф, даром что был на голову ниже и лет на тридцать старше, одним точным ударом в челюсть свалил этого наглеца. Хотел, было, добавить еще ногой, но Лилиана его остановила:
— Прекрати. Негоже дворецкому столь важной госпожи, как я, — сказала она, явно подражая чьему-то нравоучительному голосу, — лично заниматься наказанием рабов. Отдай его Юлиусу, — перешла она на свой обычный тон, — а лучше — вообще забудь. Он хоть и раб, но все же мужчина. Не могу же я наказывать за его природу. Тем более, ведь не случилось же ничего страшного, — добавила она, поплотнее укутываясь в полотенце. — Лучше проводи меня в дом, скажешь Руфи, что я желаю новую порцию чая. А этот, — кивок в сторону все еще лежащего на земле раба, — пусть займется делом. Он будет полезнее в быту, чем валяясь с поротой задницей.
— Слушаюсь, госпожа, — кивнул дворецкий и, пропустив свою хозяйку вперед, двинулся за ней к дому.
* * *
— Так это был всего лишь сон, — это было первое, что произнес Тима, придя в себя и осмотревшись по сторонам, — все эти чертовы джунгли, корабли, духи, — все было лишь сном. Как хорошо. — Он лежал на настоящей кровати, застеленной чистым, пахнущим тем особым запахом свежести, что присущ хорошо выстиранному белью, под головой у него лежала мягкая подушка. А комната, совсем не походила ни на трюм корабля, ни на тот странный лес. Правда, она также не походила ни на его родную комнату — уж слишком эта была шикарно и как-то старомодно, что ли, обставлена, ни, уж тем более, на больничную палату. А палата, была бы, очень уместна при том состоянии, в котором находился молодой человек. Если бы Тиму спросили что именно у него болит, то проще было бы перечислить те части тела, которые сейчас не болели.
Послышались чьи-то голоса на незнакомом молодому человеку языке и над ним склонилась миловидная, средних лет женщина, с веселыми морщинками вокруг глаз.
— Здравствуйте, — как и положено воспитанному человеку, — поздоровался с ней Тима.
Женщина улыбнулась, что сделало ее еще более милой и что-то спросила. Все на том же, незнакомом ему языке.
— Я вас не понимаю, — попытался улыбнуться в ответ Тима, однако, его организм, очевидно, еще не был готов к подобным подвигам и, вместо улыбки, он одарил женщину гримасой боли. На ее лицо набежала тучка, а улыбка исчезла. Теперь на лице женщины читалась лишь озабоченность, а в глазах появилась тревога. Она, на миг, отвернулась от Тимы и кому-то что-то сказала приказным тоном. И ей тут же передали кружку с какой-то, так и исходящей паром, жидкостью. Женщина осторожно приняла кружку и повернувшись к Тиме, просунула руку под его подушку, приподнимая голову, и с, все той же, доброжелательной улыбкой что-то сказала.
Естественно он понял чего от него хотят. И сейчас стоило решить — принимать ли какое-то незнакомое питье от незнакомых людей или нет. Впрочем, Тима был реалистом и хорошо понимал, что выбора у него, по сути, и нет. В таком состоянии он даже с этой женщиной не справился бы, а в комнате она была, явно, не одна. С другой стороны — если бы ему хотели навредить, то, вряд ли, селили в таких шикарных апартаментах и так возились с ним. Поэтому, он решил не обижать заботливых хозяев и покорно выпил весь, оказавшийся очень приятным на вкус, отвар. Последнее что он увидел, перед тем, как провалился в забытье, были добрые глаза с веселыми морщинками, вокруг них.
* * *
Мистресс Лилиана вернулась в свое загородное имение после невыносимо утомительных переговоров с их семейным адвокатом, которому, вдруг, понадобилось ее личное присутствие для того, чтобы утрясти «несколько вопросов» по поводу ее вступления в наследство.
