Преподобный Амвросий Оптинский - [15]

. И вот ему вообразилось, что старец сотворил обычное начало вечернего правила. «Аминь, — зачитал Александр Михайлович. — Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе... Царю Небесный...» и прочее. Вдруг старец останавливает его замечанием: «Кто тебя благословил читать?» Отец Александр, по Оптинскому обычаю, становится пред старцем на колена, кланяется в ноги и просит прощения. Старец принимает вид гневающегося и продолжает: «Как ты смел это сделать?» Продолжаются со стороны виновного учащенные поклоны и мольбы: «Простите, ради Бога, батюшка, — простите!» Старец как будто выходит из себя. Принять здесь во внимание следует наружный вид старца Льва. При плотном, богатырском телосложении он имел круглое смугловатое, со строгим выражением лицо, обрамленное небольшой бородой. Его густые, волнистые, длинные седые волосы падали на плечи точно львиная грива. Голос, теноро-бас, громкий и при случае грозный. Принимая вид гневающегося человека, он, по собственным словам старца Амвросия, был настоящий лев, а долгие смиренные просьбы о. Александра он как будто вовсе не замечал, только стучал ногами, размахивал над его головою руками и грозно восклицал: «Ах ты, самочинник! Ах ты, самовольник! Да как ты это смел сделать без благословения?» Ужасно было видеть это и слушать со стороны. И между прочим, все это делалось в присутствии его щепетильного товарища. Грозный выговор был окончен. Виновный получил от старца прощение, и посетители товарищи распростились со старцем. Но отец Александр понимал благую цель грозного выговора старца и знал, что делал сам, а потому и оставался благодушным. Покровскому же это пришлось не по сердцу, и он скоро уехал из Оптиной.

Таким-то горьким опытом, такой-то дорогой кровавой ценой мало-помалу стяжал отец Александр боголюбезную добродетель смирения и, так сказать, закаливался в терпении скорбей, которые нередко приходилось ему переносить от искренно любившего его старца отца Льва. Но бывало и так, что в отсутствие отца Александра и, может быть, тотчас же по удалении его после строгого выговора из старцевой кельи отец Лев, обращаясь к присутствовавшим при сем случае посетителям и указывая вслед уходившему смиренному и терпеливому отцу Александру, тут же приговаривал: «Великий будет человек!»

На закате дней своей труднической богоугодной жизни старец отец Лев, прозревая в своем любимом молодом послушнике отце Александре будущего преемника по старчеству, поручил его особенному попечению своего сотрудника, собеседника и сотаинника старца отца Макария. Так вспоминал о сем сам о. Амвросий: «Покойный старец (отец Лев) тогда призвал к себе батюшку отца Макария и говорит ему: вот человек больно ютится к нам старцам. Я теперь уже очень стал слаб. Так вот, я и передаю тебе его из полы в полу, — владей им, как знаешь».

Говорят еще, чему можно верить без сомнения, что старец Лев, указывая некогда на Александра Михайловича, сказал отцу Макарию: «Он будет тебе полезен».

Но что сказать о посте и молитве молодого подвижника, без которых спасение не спеется? Ибо разумный пост телесный, по учению святых отцов подвижников, есть основание жизни духовной50, а молитву святой Иоанн Лествичник называет источником добродетелей, причиной дарований и прочее51. По примеру своих отцов наставников, Льва и Макария, отец Александр не изнурял себя многодневным постом, но, употребляя общую со скитянами пищу, соблюдал строгую умеренность, не выказывая таким образом себя пред другими постником и через употребление всякой пищи смиряя тщеславный помысел. Впрочем, умеренность эта по времени доходила до того, что, как увидим ниже, ее поистине можно назвать и строгим постом. Молитва — сокровенное делание. О ней, можно сказать, никтоже весть, точию дух человека, живущий в нем. Не о внешней молитве говорится здесь, не о хождении на молитвенные правила и церковные богослужения, на которых бывал о. Александр обще со всеми скитскими братиями, а о внутреннем молитвенном настроении души его. О сем можно только гадать. Молитву, как видели мы выше, святой Лествичник назвал источником добродетелей, а добродетельная жизнь отца Александра была у всех на виду; следовательно, в нем уже было, хотя, может быть, в зародыше, и источное начало. Да и как не быть ему молитвенником, когда он полюбил молитву еще в миру? А теперь в тишине скитской жизни, среди иноков подвижников, под руководством великих старцев молитвенников, при собственном неудержимом стремлении к богоугождению, молитва должна была найти себе простор в его душе.

V. ОТЕЦ АЛЕКСАНДР — МОНАХ И ИЕРОМОНАХ ПОД КРЕСТОМ БОЛЕЗНЕЙ

Объяша мя болезни смертныя.

Пс. 114, 3

Можно видеть из предыдущей главы, в каких добродетелях упражнялся молодой подвижник отец Александр. Его всегдашнее смирение, выражавшееся в беспрекословном послушании не только старцам, но и молодым послушникам, как, например, брату Герасиму, и в безропотном терпении наносимых ему оскорблений, крайняя нищета, пост и молитва, при искреннем откровении всех помыслов, чувствований и пожеланий52 старцам наставникам, Льву и Макарию, так расположили к нему сердца их, что один другому поручил его особенному попечению, «передав его из полы в полу». Думается, что эти полы великих старцев подвижников были для близкого к ним ученика подобием милоти Илииной, брошенной на Елисея. И если он, может быть, не был сподоблен от Господа сугубой благодати, излиянной на его старцев, то, без сомнения, никто из знавших старца Амвросия не будет отрицать того, что какими дарованиями духовными украсил Всеблагий Господь старцев Льва и Макария, те же милости излил и на старца Амвросия. Но милости Господни даром не даются, по слову Самого же Господа: