Преодоление - [27]

— Чему вы удивились?

— Да нет, ничему. Просто я знал одну бетонщицу и тоже, кстати, Крисанову, которая как две капли воды была похожа на вас.

— Можете считать, что это одна и та же капля. Я и в самом деле работала бетонщицей. До болезни.

— Значит, по этой самой причине ушли из бригады?

— Да. А что делать?

Василию хотелось задать еще один вопрос — знакома ли Лена с Петром Нориным? — но посчитал это неуместным да и нескромным. И не все ли равно ему в конце концов, кто невеста Норина? Пусть — эта девушка, Лена Крисанова! Пусть! Только вряд ли они — пара. Нории беззастенчив, а Крисанова, по всей вероятности, девушка действительно скромная. Весь вид ее говорит о серьезности и цельности. И голова — светлая. «Светлая… Светлая…» — повторил про себя Василий, складывая в папку экзаменационные билеты и учебники. «Мыслит здраво, целеустремленно. Побольше бы таких студентов, товарищ Коростелев! Побольше бы!..»

Снова посмотрев на часы, Василий сунул папку под мышку и вышел в коридор. Он бодро зашагал мимо пустых аудиторий, глубоко вдыхая свежий воздух, идущий через открытые окна. Сейчас за ним должна была зайти Люба с билетами на последний киносеанс.

В преподавательской комнате уже никого не было. Василий положил журнал в шкаф, быстро натянул плащ и стал спускаться по лестнице. Здесь он увидел Коростелева, в пальто, с туго набитым портфелем в руке. Он стоял у доски объявлений, бегло оглядывая свои собственные приказы по институту. Завидев Василия, Коростелев приподнял шляпу:

— Добрый вечер. Что поздно?

— Возился с задолжниками.

— И много пришло?

— Сегодня, можно сказать, много, — с иронией ответил Василий. — Целых пять человек.

— Пятерых можно было отпустить и быстрее.

— Если бы они что-нибудь знали.

— Неужели так-таки ничего?

— Почти. Во всяком случае, счет два — три.

— Не понял.

— Сдали двое. Троих отправил.

— Ну, знаете ли, эта игра в футбол мне не очень нравится.

— Мне тоже.

— Так в чем же дело? От кого, интересно, зависит ваш счет?

— Уж не от меня, конечно.

— От вас, Василий Иванович, в том числе и от вас. Поймите наконец, что нам сейчас дорог каждый студент. Чем их будет больше, тем благоприятнее сложатся условия и для института, и для каждого работающего в нем. Неужели вам неизвестно, что преподавательская нагрузка определяется не только часами, но и количеством студентов? От их количества в конце концов зависят наши ставки.

— Стало быть, ставки превыше всего? А знания?

— Добивайтесь их.

— Вот я и добиваюсь.

— Формально. Один вы, кажется, не прониклись целью вывести институт на первое место. Весь коллектив это понял, а вы нет.

Коростелев чиркнул спичкой, прикурил.

— Вы идете?

— Иду.

Они вышли на улицу, молча пересекли сквер и остановились у калитки.

— Кстати, Василий Иванович, надеюсь, в числе сдавших был Тимкин?

— Наоборот.

— Я же вас просил, — замедлив шаг, сказал Коростелев, — отнестись к нему благосклоннее. Неужели не ясно? Нам же с ним работать! Вы думаете, откуда мы набираем студентов? Из числа молодежи. А он будет возглавлять комитет стройки.

— В данном случае речь идет о будущем инженере. А что за инженер без математики?

— Слушайте, Костров! К чему этот излишний педантизм? Неужели вам не ясно, что вечернее и заочное обучение — профанация высшего образования.

— Откровенно! — зло отозвался Василий. — К чему же сводится наша роль? И не согласен я с вами. Наши студенты — прекрасные практики и, если, им дать знания…

Он не договорил: в свете уличных фонарей быстро приближалась Люба.

Узнав ее, Коростелев приподнял шляпу.

— Кого мы видим! Здравствуйте, Любовь Георгиевна. — Он поцеловал ей руку и, отступив, спросил: — Куда изволите спешить в столь поздний час?

— Куда может спешить замужняя женщина? К мужу, конечно. Он совсем у вас тут заработался.

— Да, кто-кто, а Василий Иванович не спешит. Ну-с, нам, кажется, по пути?

— К сожалению, нет. Я взяла билеты в кино. Можете составить компанию.

— Спасибо. Соблазнительно, но… дела. — Он приподнял портфель.

— Пишете докторскую?

— Что вы! Разве тут до докторской? Закрутился совсем. И вот надо готовиться к поездке.

— Опять в Москву?

— Не говорите! Сплошные разъезды. Идемте, я вас провожу.

Переходя через площадь, по которой торопливо проносились автобусы, Коростелев предупредительно придерживал Любу за локоть, повторяя:

— Осторожно. Здесь все-таки город… — И, как бы спохватившись, продолжил прерванный разговор: — Докторская диссертация — своего рода излишество. Для жизни насущной меня вполне устраивает то, что я имею сейчас. Понятно, я рассуждаю в данном случае несколько утилитарно. Конечно же — наука! Но в то же время — это подвижничество. Со временем может быть и докторская. Материала, во всяком случае, у меня предостаточно.

Коростелев остановился.

— Ну-с, вы почти у цели. Разрешите пожелать вам приятного времяпрепровождения. До свидания, Василий Иванович. Всего доброго, Любовь Георгиевна.

Он пошел к остановке автобуса, высокий, чуть сутуловатый, мерно покачивая портфелем. Люба посмотрела ему вслед и заторопилась:

— Идем быстрее. Сеанс уже начинается.

Фильм промелькнул радугами неоновых огней, автомобильными гонками, незапомнившейся Василию болтовней действующих лиц. Он вышел на улицу, облегченно вздохнул и откровенно сказал: