Премьера без репетиций - [54]

Конечно: есть шанс получить нагоняй от начальства за то, что старается все сделать сам. Но уничтожение этой банды Астахов считал не только служебной задачей. Победить Барковского он хотел сам, своими руками. В таких единоборствах Сергей Дмитриевич не привык уступать врагу…

14.00. Болота

– Передохнем, – негромко сказал Чеслав.

Владислав устало сел на ствол свалившегося дерева. Оперся спиной о пень. Трудно дался ему этот переход по пружинящему, волглому мху. Не столько для тела – в душе была усталость от первородного страха. Он все время ощущал, что под зыбкой пленкой ненадежной тверди – бездна. Жидкая, засасывающе-липкая смерть, от которой нет спасения.

Каждый поход по болоту становился пыткой для Владислава.

А Чеслав был абсолютно спокоен. Он достал из подвешенной на суку торбы захваченные с базы немецкие консервы, открыл их и протянул панычу. Вторую банку взял себе. Они запивали мясо кисловатым вином, передавая друг другу флягу.

Младшего Барковского не удивила забота Чеслава. Они знали друг друга, что называется, с колыбели.

Когда родился Владислав, Чеслав уже вовсю бегал на большом и далеко не бедном дворе своего отца.

Исполнилось паненку два года, и пан Барковский позвал старого Леха к себе. «Послушай, Збигнев, – сказал пан, – мы оба старые солдаты, и была наша дружба в окопах сплавлена…» Старый Лех кивнул пану. Он многое помнит. Ведь он, Збигиев, верой и правдой служил пану Барковскому, как его дед и прадед служили своим Барковским. Только ему было известно, почему так быстро поднялось вновь было пришедшее в упадок без хозяйского глаза и от военного лихолетья имение. И только пан знал, откуда появилась у Збигнева мельница да злотые в трофейном сундучке. Хозяин объяснил, что хочет он, Барковский, его Чеслава видеть подле своего сына. Чего Леху отказываться от такого лестного предложения?

Стал Чеслав вроде няньки и наперсника забав у молодого пана.

…Чеслав отбросил пустую банку. Владислав давно уже сидел в полудреме.

– Пошли, – сказал Чеслав, – дотемна должны успеть.

Он шел чуть впереди. Вспоминал и размышлял. Может, по происхождению он и ниже панов, а вот в другом нет особой меж ними разницы. Во всяком случае, образование у него – дай бог любому пану.

Когда срок подоспел, Барковский решил, что Чеславу пора серьезно учиться. Он заставил старого Леха отправить сына во Львов, в иезуитский коллегиум.

Пан не собирался делать из Чеслава ксендза. Главное, отцы-иезуиты хорошо учили не только наукам, но и изворотливости ума, послушанию. Он тоже не вечен. Так пусть рядом с сыном будет слуга, который одинаково свободно владеет и словом божьим, и оружием, и хитростью, и ядом.

Поначалу Чеслав тяжело переживал разлуку с родными местами, с молодым паном Владиславом, к которому был сильно привязан. Здесь, во Львове, прочие послушники относились к нему насмешливо, пренебрежительно.

Но вскоре от природы хитрый и изворотливый Чеслав понял, что святые отцы сами святы лишь внешне. Он быстро научился лицемерить. Стал незаметно исчезать из семинарии. Обычно первогодники такого себе не позволяли. Когда на него донесли – он безмолвно выдержал удары плетьми, но потом безошибочно определил доносчика и избил его так, что тот месяц в себя приходил. Следов побоев никто не нашел. Наука отцов-иезуитов уже стала давать свои плоды.

Больше на него не доносили.

Отдыхал он в городе. Львов тогда был веселым местом. Как же хороши были львовские «флячки».[22] Это вам не консервированные сосиски. А знаменитое пиво! А какие во Львове были паненки!

За год-другой Чеслав превратился в настоящего завсегдатая самых темных притонов, к которым обыватели Львова старались сами близко не подходить и детей своих не подпускали. Там он отточил науку точного удара ножом и перестал с трепетом относиться к жизни человеческой. Только вот завзятым «бавидамеком», как называли во Львове развлекателей дам, Чеслав так и не сумел стать.

На стройных, пышногрудых паненок, что так ласково и многообещающе улыбались красивому широкоплечему брюнету-послушнику, Чеслав смотрел украдкой. Он не знал, куда девать руки, не знал, какие слова говорить. Так что если и приходилось Чеславу грешить в уютных спаленках юных паненок со стройными ножками, то заслуга была здесь не его, а скорее самих энергичных и настойчивых барышень.

И вдруг, когда жизнь в коллегиуме стала для него родной и привычной, судьба нанесла первый подлый и сильный удар. Пришла весть из имения. Убит старый Лех, его отец.

Убили… Эта мысль не давала покоя Чеславу. Да, его папаша был не сахар для людишек – работать заставлял в полную меру. И пропустить мимо себя стаканчик самогона или смазливую бабенку Лех не мог. Так ведь он вдовел который год, а бабы – те зачастую и сами были не против. Пожалуй, старый Лех обходил стороной только жену Филиппа, царствие ей небесное. Хотя после того, как не стало ее, люди начали было поговаривать, что не случайно утопла в болоте, вспоминая на завалинках, как заглядывался на нее этот потаскун, старый Лех.

Так ли, иначе, а нашли отца Чеслава в лесу с простреленной грудью. Чеславу показали это место, когда приехал он домой. Барковский поговорил с Чеславом и убедил, что не стоит вмешивать полицию.