Прелюдии и фантазии - [8]
Люди думают: автомат, что ему?..
Однажды до того надоело, до того, понимаете, обрыдло, что решил: а ну, пошли вы все, кому хочу — даю, а не хочу — с места не двинусь, пусть хоть весь техперсонал в полном составе от перенапряжения сдохнет.
Сказано — сделано.
Люди удивляются, но терпят. Они ещё не понимают, что автомат — с приветом. Тот, кому деньги очень нужны — рад, если выдоит сверх положенного, а у кого их пруд пруди — ну пожмёт плечами, ну матюгнётся, да и пойдёт искать другой автомат, посговорчивей. Их вон сколько — автоматов…
Месяц за месяцем, год за годом идут, и всё вроде замечательно, но вот однажды призадумался наш герой о том, что как-то бессистемно казённые ресурсы расфуфыривает. Тому — дал, этому — дал, а вон тому — не дал. А почему? А может, вон тому как раз надо было дать, и много больше, чем всем остальным?
Людей много. Все разные. Как их делить? На кого и кого? На мужчин и женщин? Ещё чего! Какое мне, автомату, дело до их половых или, скажем, расовых отличий? На плохих и хороших? На симпатичных и не очень? На худых и толстых? На высоких и низеньких?
Кому давать?!!
Захандрил наш автомат, загрустил, и до того дошёл, что сам не заметил, как перестал своевольничать. Кому скажут, тому и даёт. В списке числишься? На себя похож? Получи что причитается. А всё оттого, что не ясно, дал бы я тебе или нет, если бы знал почему.
Такие дела.
А мораль этой истории такова… то есть не мораль даже, а… Ладно, чего уж там.
Автомат этот находится в городе Тель-Авиве на улице Алленби, дом номер 156. Если ровно в полночь каждого седьмого числа чётного месяца по еврейскому календарю подойти к нему вплотную, наклониться к дисплею, представиться, предъявить документ, громко и отчетливо изложить своё решение проблемы — как делить людей на тех кому давать и тех, кому не давать, то, возможно… я, конечно, ничего не гарантирую, я говорю — возможно, что-то и произойдёт.
Никто не знает, что именно.
Но какая разница, в конце-то концов?..
Эхо
Рак Лёгких устроился на подоконнике, свесив ноги поверх горячей батареи. Рак Печени, приметив его издалека, помахал, заулыбался и, миновав долгий больничный коридор, сел рядом в низенькое неудобное кресло для посетителей:
— Как живём-можем?
— Как можем, так и живём, — буркнул Рак Лёгких, не повернув головы.
— Славно-славно, — отозвался Рак Печени и умолк на мгновение, представив себе, как может Рак Лёгких.
Выходило недурно. — Что ж… Пойду. Вот, анекдот вспомнил, хотел рассказать, но, вижу, ты не в духе.
— Да уж.
— Ну ничего. Бывай…
— Постой, — встрепенулся Рак Лёгких, — у тебя было когда-нибудь.
— Что?
Рак Лёгких смутился и опустил глаза. Рак Печени ободряюще улыбнулся ему и похлопал по тощей коленке:
— Давай, выкладывай.
— Да нет, чепуха.
— Что, опять?..
Рак Лёгких кивнул и отвернулся. За окном полыхнули вспышки «скорой». Рак Печени закатил глаза и вздохнул.
— Даже не знаю, что тебе сказать.
Рак Лёгких сердито дёрнул плечом, но промолчал. Рак Печени достал из-за пазухи флягу отвинтил крышку и приложился. Затем протянул флягу коллеге:
— Хочешь?
Рак Лёгких поморщился и мотнул головой. Мимо провезли человека в каталке. Рак Лёгких спустил ноги на пол и неловко соскочил с подоконника. Заложив руки за спину, побрёл в сторону лифта.
Рак Печени провожал его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся за углом.
Лифт прибыл, в коридоре лязгнуло эхо.
Чрево
Иона: Эй, там, снаружи!
Кит: Ты когда-нибудь спишь вообще?
Иона: Не-а!
Кит: Чего тебе?
Иона: Мне скучно, кит!
Кит: Господи, когда же это кончится?..
Иона: Ты бы спел, что ли.
Кит: А ты отстанешь?
Иона: Ну, если хорошо споёшь.
Кит: Ладно, слушай. (поёт) Иона (перебивает его): Похоже на колыбельную… Невесело как-то.
Кит: Я очень хочу спать. Очень. Хочу. Спать. Это — колыбельная. Я думал, может, ты, наконец, уснёшь и дашь мне отдохнуть. Честное слово, я не хотел тебя глотать. Я СОВСЕМ не хотел.
Иона: Это ведь колыбельная для китов, верно? Кит: Верно. Других я не знаю.
Иона: То есть, такие вот. колыбельные. вы детишкам своим поёте. на ночь. Кит: Так и есть.
Иона: И они засыпают, и спят прямо в воде?.. Кит: Да.
Иона: Вот бы посмотреть на это. Кит: Ээээ.
Иона: Одним глазком только.
Кит: Знаешь, я бы тебя хоть сейчас… изблевал. Но — не положено. Я ведь очень послушный кит. Придётся тебе посидеть тут ещё… мммм… некоторое время.
Иона: А это сколько?
Кит: Пока не поумнеешь.
Иона: А.
Кит (про себя): Ты бы уже поумнел, что ли. Иона: Не могу.
Кит: Ну вот, так и будем, значит… без сна и усталости… без сна… и усталости.
Иона: Кит!
Кит: А?
Иона: Не спи! Ты когда засыпаешь, у тебя температура падает. внутри. И я замерзаю. Кит: Вот, оказывается, в чём дело! Что ж ты… молчал?.. Давно бы уже костерок развели! А я бы выспался, наконец… Иона: Ну ты голова, кит! Сам я не додумался. Может, и дровишек подкинешь?
Кит: Лови. Так ты, пожалуй, поумнеешь рано или поздно Иона (раздумчиво): Главное — с чего-то начать…
Новые подробности из жизни Маугли
Деталей не упомню, суть сводится к следующему: уповая на человеческое происхождение, Маугли расстаётся с друзьями (стандартная схема прощания: звери изъясняются в стихах, медведи плачут и т. п.), бежит, не зная куда, не разбирая дороги, слёзы застят глаза, джунгли, лианы хлещут, попугаи, банановая кожура и проч. экзотика, в конце концов натыкается на хижину святого отшельника, по всей вероятности — йога, который — на манер кэролловской Гусеницы — поначалу его в упор не видит, но по прошествии времени снисходит до уместного в данных обстоятельствах вопроса «Кто ты такой?». Ни один вариант ответа его, как водится, не устраивает (я — Маугли, я — человек, я — волчий выкормыш, друг животных, вожак стаи). «Да, но кто ТЫ такой?» — Маугли в растерянности, он не знает, как люди, воспитанные людьми, отвечают на этот вопрос. Ругая себя на чём свет стоит, отправляется за водой, прихватив традиционный индийский кувшин (вапи). У ручья встречает собственную мать, её, разумеется, обезобразили десятилетия безуспешных поисков (опять слёзы, танцы, фольклор, Радж-Капур), её не узнать, по крайней мере — не сразу, богатая (хотел сказать — вдова) княжна, муж впал в детство, но по причине отсутствия законного наследника продолжает занимать трон; интриги, казна разграблена, армия развращена, чиновники распоясались, по всей стране — стон, мор и глад. Кувшин (вапи) остаётся на камушках у ручья, ненапол-
Мастер малой прозы? Поэт? Автор притч? Похоже, Дмитрий Дейч - необычный сказочник, возводящий конструкции волшебного в масштабе абзаца, страницы, текста. Новая книга Дмитрия Дейча создает миф, урбанистический и библейский одновременно. Миф о Тель-Авиве, в котором тоже бывает зима.
Родословная героя корнями уходит в мир шаманских преданий Южной Америки и Китая, при этом внимательный читатель без труда обнаружит фамильное сходство Гриффита с Лукасом Кортасара, Крабом Шевийяра или Паломаром Кальвино. Интонация вызывает в памяти искрометные диалоги Беккета или язык безумных даосов и чань-буддистов. Само по себе обращение к жанру короткой плотной прозы, которую, если бы не мощный поэтический заряд, можно было бы назвать собранием анекдотов, указывает на знакомство автора с традицией европейского минимализма, представленной сегодня в России переводами Франсиса Понжа, Жан-Мари Сиданера и Жан-Филлипа Туссена.Перевернув страницу, читатель поворачивает заново стеклышко калейдоскопа: миры этой книги неповторимы и бесконечно разнообразны.
Самая нежная и загадочная книга Дмитрия Дейча, где Чебурашка выходит из телевизора, чтобы сыграть в подкидного дурака, пластмассовые индейцы выполняют шаманские ритуалы, дедушкин нос превращается в компас, а узоры на обоях становятся картой Мироздания.
Все, наверное, в детстве так играли: бьешь ладошкой мяч, он отскакивает от земли, а ты снова бьешь, и снова, и снова, и приговариваешь речитативом: "Я знаю пять имен мальчиков: Дима — раз, Саша — два, Алеша — три, Феликс — четыре, Вова — пять!" Если собьешься, не вспомнишь вовремя нужное имя, выбываешь из игры. Впрочем, если по мячу не попадешь, тоже выбываешь. И вот вам пять имен (и фамилий), которые совершенно необходимо знать всякому читателю, кто не хочет стоять в стороне сейчас, когда игра в самом разгаре, аж дух захватывает.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Корни цветов ума уходят глубоко — туда, где тьма настолько темна, что Свет Вышний кажется тенью. Там ожидают своего часа семена сновидений, и каждое вызревает и раскрывается в свой черед, чтобы явить в мир свою собственную букву, которая — скорее звук, чем знак. Спящий же становится чем-то вроде музыкального инструмента — трубы или скрипки. И в той же степени, в какой скрипка или труба не помнят вчерашней музыки, люди не помнят своих снов.Сны сплетаются в пространствах, недоступных людям в часы бодрствования.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.
«Страна возможностей» — это сборник историй о поисках работы и самого себя в мире взрослых людей. Рома Бордунов пишет о неловких собеседованиях, бессмысленных стажировках, работе грузчиком, официантом, Дедом Морозом, риелтором, и, наконец, о деньгах и счастье. Книга про взросление, голодное студенчество, работу в большом городе и про каждого, кто хотя бы раз задумывался, зачем все это нужно.
Лучшие друзья Дилл, Лидия и Трэвис родились и выросли в американской глубинке. Сейчас, в выпускном классе, ребята стоят перед выбором: поступить в университет и уехать из провинции или найти работу и остаться дома? Для Лидии ответ очевиден. Яркая и целеустремленная, она ведет популярный фэшн-блог и мечтает поскорее окончить школу, чтобы вырваться из унылого городка. Для Дилла и Трэвиса все далеко не так просто. Слишком многое держит их в Форрествилле и слишком мало возможностей они видят впереди. Но так ли это на самом деле? И как не пожалеть о своем выборе?
Эта книга – научно-популярное издание на самые интересные и глобальные темы – о возрасте и происхождении человеческой цивилизации. В ней сообщается о самом загадочном и непостижимом – о древнем посещении Земли инопланетянами и об удивительных генетических экспериментах, которые они здесь проводили. На основании многочисленных источников автор достаточно подробно описывает существенные отличия Небожителей от обычных земных людей и приводит возможные причины уничтожения людей Всемирным потопом.