Прелесть, какая дурочка - [13]

Я подхватываю ее под руки, пытаясь изобразить тур вальса. Зоя хохочет. Из комнаты выползает мама, волоча за собой отекшую от долгого сидения ногу:

-Что за шум,  девчонки, малого разбудите,- шипит она недовольно.

-У нас радость! - кричу я,- даже не думая понизить голос.- К Зое муж возвращается. А я замуж выхожу!

-А новенького ничего нет? - ворчит мама, заливая воду в опустевший электрический самовар.

Глава 7. Моя новая семья.

-Как думаешь, мне надеть платье или брюки?- волнуется мама.

Она уже раскрутила бигуди и накрасила губы.

-Да, одевай что хочешь, это же не ты замуж выходишь,- смеюсь я.

- Нельзя показываться перед сватами в неприличном виде.

- Если в неприличном, конечно, нельзя,- поддакиваю я, поглядывая на ее утягивающие шортики,- а если что-нибудь на белье наденешь, тогда будет можно.

- Да ну, тебя с твоими шутками!

Витя везет нас в мерсе, и мама всю дорогу разглядывает свое отражение в боковом стекле, закрывая  при этом задний обзор.

-А вот и мое родовое гнездо,- говорит жених, останавливаясь возле группы старых двухэтажек. Когда-то это казармы были, на окраине города строились, а теперь  жилые дома и почти в центре города. Мой дед был военным, и его поселили в этот дом временно. Но, как видите, нет ничего более постоянного, чем временное.

Витя галантно помогает будущей теще выйти из машины. Подходим к подъезду. Из раскрытых окон первого этажа орет музыка. Витя заметно нервничает.

-Это мамина квартира?- догадываюсь я.

Он кивает. Молча набирает код парадной, один пролет, и толкаем дверь в квартиру, которая оказывается незапертой. Темный узкий коридор, заваленный всяким барахлом, освещается полосками света из трех дверных проемов. Из ближайшей двери шатающейся походкой выходит мужик и исчезает в следующем помещении. Музыка по-прежнему орет, но ее стараются перекричать два голоса мужской и женский.

Мужской рычит:

- Сколько же можно к нам таскаться? Когда его сыночек здесь жил, еще понятно, но сейчас почему ты его пускаешь?

-Но не могу же я его выгнать?- отвечает визгливый женский голос.

-Почему это не можешь?

-Не чужой же человек?

- Очень даже чужой! Это я твой муж, а он уже никто! Поняла?

-Ой, да иди ты!

Внезапно она появляется в коридоре, и останавливается, завидев нас.

-Вы кто? - спрашивает моя будущая свекровь.

Я сразу понимаю, что это она. В квартире жениха висит ее портрет. Правда на портрете нарисована девушка с каштановой косой, большими карими глазами и упрямым подбородком. А передо мной стоит женщина с короткими белыми кудряшками, расплывшимся лицом и красными опухшими глазами. Она придерживает на груди тонкий полиистеровый халат цвета цикламена, с порванными оборками. Но отдаленное сходство с девушкой с картины прослеживается.

-Мама, ты что забыла?- выступает вперед Витя.

- Что забыла? - свекровь пытается сосредоточиться, но очевидно, что она не совсем трезва.

- Что мы сегодня приходим к тебе с моей невестой и ее матерью.

- Ой, простите!- вскрикивает она, как бы проснувшись.

Влетает обратно в кухню, и мы слышим:

-Ленька! Быстро! Мусор! Стол! Идиот! Сваты! Вот те и ого! Да проснись ты!

Минут через десять сидим с мамой за поцарапанным  кухонным столом и пьем чай с шампанским и конфетами. Свекровь извиняется, что не накрыла стол, хоть и собиралась. Но какие-то обстоятельства не позволили ей подготовиться, как следует. Немного освоившись с новыми родственниками, она усаживается на колени к мужу (крупному мужику в майке и трениках), и принимается что-то доедать из его тарелки.

Пытаюсь не смотреть в их сторону, чтобы взглядом не выдать осуждение и брезгливую жалость. Рассматриваю темную кухню, освещаемую одной лампочкой под раритетным советским абажуром, разнокалиберную мебель, как в коммуналках, и облупленную краску на линолеуме. Возле железного ведра с мусором, лениво ползет рыжий таракан. «Надо же, думаю, а я уж считала, что они вымерли. Говорили, что виновата радиация от мобильных телефонов, но в этой семье у всех мобильники. И ничего, живут динозавры».

- Не выпить ли нам за молодых?- с энтузиазмом спрашивает свекровь.

- Мама, не сегодня,- просит Витя.

- А когда, если не сегодня? Святое же дело! Леня, наливай!

Отчим наполняет шампанским бокалы.

-А мы с Леней шампанского не пьем, у нас язва,- весело говорит свекровь,- мы по водочке.

Вечер оказался запоминающимся. Под конец моя новая мама уже со стола встать не могла, давай лить слезы и причитать: "Она ведьма, я знаю, и мать ее ведьма, вот сидит, глаза черные. Поглядите, они нашего Витеньку приворожили, мозги ему затуманили, будут всю жизнь из него кровушку пить, и деньги выкачивать…".

Мама, сидевшая до этого момента тише воды ниже травы, и глядящая на будущих сватов с широко открытыми от ужаса глазами, не выдержала:

-Если бы я ведьма была, я б своей дочке что-то получше приворожила, чем ваш плотник-заморыш. Она у меня еще в институт поступать собирается.

Встали мы и гордо пошли. Но Витя догнал и стал оправдываться перед мамой:

-Я не виноват, что она такая! Обещала, что возьмет себя в руки, и не будет безобразничать! Я люблю Лизу, а мать моя к нам и на порог не вступит. Для меня Лиза только авторитет.