Прелесть - [12]

— Что же ты остановился? — нетерпеливо простучал Учитель.

— Мне жалко.

Вообще, всегдашняя по любому малому поводу жалость была настоящим Андреевым крестом, который тот все таскал с собой по жизни, не зная как от него избавиться, и наверное, была результатом безотцовщины и женского воспитания.

— Пей от жалости!:) — со смехом напечатал Учитель.

— Что пить? — не понял Андрей.

— Первую половину.

— Половину чего?

— Пейот — это древнее индейское зелье, которое помогает стать легким и текучим. Жми дальше!

Тогда Андрею показалась занимательной игра слов Учителя, и он стер искалеченную гусеницу. Ему стало легко на душе, совсем не так как сейчас. Наконец дверь парадного открылась и появилась Катерина.

Андрей, еле двигая чугунными ногами, двинулся навстречу.

— Добрый день, Катя, — глядя мимо выдавил Андрей.

— Я выглянула в окно и решила, что наступили последние теплые дни, и иду прогуляться по бульвару, — Катерина совсем не удивилась его появлению.

— Я тоже, — вставил Андрей, выпрямляя плечи и стараясь быть повыше.

— Впрочем, — Катерина с едва заметной улыбкой взглянула на Андреевскую нескладную фигуру, — у меня там одно дело, хотите, проводить меня?

— Хочу, — согласился Андрей, радуясь простоте ее обращения.

— Только одно непременное условие, — Катерина стала серьезной.

— Какое?

— Не влюбляйтесь в меня.

Андрей, застигнутый врасплох, только и сказал:

— Мне нравится ваше имя.

— Имя у меня самое обычное. Сейчас сплошные Кати да Даши, а знаете почему?

— И не дожидаясь ответа продолжила, — Просто двадцать лет назад вся страна смотрела экранизацию «Хождения по мукам», вот теперь как раз Толстовские героини вступают в жизнь. Впрочем, я уже успела пожить…

Катя поправила прозрачную косынку на глубоком овальном декольте, слабо прикрывшем изогнутую смуглую поверхность, продолжение которой казалось очевидным и прекрасным.

— …Ведь у меня дочь, и я уже за мужем была да, да, Андрей, — она говорила не для эффекта, хотя эффект был налицо.

— Как замужем? — глупо удивился Андрей, уже не замечая осени.

— Неформально, но это в прошлом. Теперь я живу с мамой, и еще у меня две собаки, кошка, и… лошадь.

— Лошадь?! Как же? Катя улыбнулась, и они свернули на бульвар.

— Конечно, не дома, на ипподроме, но я иногда приезжаю на ней домой.

— Прямо сюда, в самый центр, — чуть не удивился вслух Андрей, но вовремя спохватился, понимая, что его разыгрывают.

Катя весело рассмеялась. Прохожие, и без того оглядывавшиеся на нее, теперь просто останавливались и провожали странную не гармонирующую парочку взглядом. Проезжие мерседесы и джипы восторженно сигналили, а старинная Москва улыбалась теплым солнечным светом.

— А собаки у вас гончие, борзые? — решил поддержать игру Андрей.

— Да, Полкан и Груша, и мы иногда гуляем все нашей семьей. — Катя вдруг погрустнела, — Но это бывает так редко. Семья большая, надо всех кормить, а работаю я одна…

— Манекенщицей…

— Не только, заключаю сделки, снимаюсь в рекламных роликах и… очень устаю…

Они свернули на бульвар и стали подниматься вверх под кривыми желтеющими липами.

— А где же отец? — взволнованный необычной фантазией Катерины спросил Андрей.

— Я же говорю, развелась и больше о нем вспоминать не желаю.

— Да нет, ваш отец, а не ребенка, — уточнил Андрей.

— Фу, какая глупая, видно каждый болеет своим, — она хитро посмотрела на Андрея, — Папа мой умер, три года назад. Он был архитектором, кстати, наш дом построен по его проекту.

— Мрачноват.

— Ну, это снаружи: а внутри, ох, я вас, может быть, приглашу в гости, ведь я затеяла ремонт, высокие потолки, стену одну убираю и все делаю из натуральных материалов… я хочу, чтобы все было красивым и настоящим, и мебель из настоящего дерева…

— Красного, — неизвестно чему злился Андрей.

— Да, обязательно, я гарнитур в Италии заказала, у меня все должно быть настоящее, красивое и даже великолепное… — она посмотрела на Андрея, так будто собиралась поделиться самым дорогим. — У меня в детстве над кроватью висела репродукция Карла Брюллова, и мне всегда хотелось иметь такой дом, такую лошадь и такую же красивую девочку…

Перед глазами Андрея всплыла брюлловская… картина. То есть не в деталях, а как один блистающий атласом квадрат. Но квадрат так и оставался безжизненным квадратом, с неприступной лакированной границей. То был какой-то чуждый ненастоящий мир. И почти фотографическая манера, только подчеркивала иллюзорность того мира.

Как будто художник специально, как это делают сюрреалисты, выписывал все детали, желая убедить зрителя в подлинности его фантазии. Он опять вспомнил Учителя. Тот как-то ему объяснил, что современные авангардисты и прочие модернисты, на самом деле и в подметки не годятся Шишкину и Айвазовскому. Поскольку мир это всего лишь фантазия духа, то всякое точнейшее ее копирование и есть настоящий авангардизм. А эти смешные открыватели новых горизонтов, всего лишь рабски копируют единственное реально существующее — сознание художника. Поэтому исторически живопись, возникшая в каменные времена, завершила свою миссию, вернувшись к примитивному пещерному реализму. Конечно, самым отстраненным искусством было и остается искусство фотографии. Но и Перовские водовозы очень неплохи!