Прекрасные мечты - [41]

— Ему нельзя волноваться… — начала было Паула.

— Не стоит предупреждать меня еще и об этом, — перебила Сигна с грустью на лице. — Я люблю его. Я хочу, чтобы он выздоровел, хотя, скорее всего, он захочет умереть, когда услышит все это. Когда вчера я выходила за него замуж, я была самой счастливой девушкой на свете. Теперь я — самая несчастная, но все равно люблю его.

Паула прикусила губу. Она устала и уже готова была расплакаться, как и Сигна. Бедняжка Сигна! И бедный Блэйк! Паула не сомневалась, что Сигна не сделает ничего, что могло бы угрожать жизни Блэйка. Она не станет рассказывать ему о новой трагедии. Можно не волноваться об этом. Пожалуй, для Сигны будет даже лучше находиться сейчас рядом с мужем, в больнице.

В тот вечер Сигна допоздна сидела у постели Блэйка. Она не сводила глаз с его бледного, неподвижного лица и забинтованной головы. Бинты скрывали только внешние раны на голове, особенно же серьезными были внутренние повреждения. Операция Ли-Фрэмптона прошла успешно — до определенной степени: Блэйк потерял много крови и был очень слаб. Он находился под действием сильных обезболивающих, в полном сознании он вряд ли стерпел бы боль.

Сигна чувствовала себя лучше, спокойнее, сидя рядом с ним и держа его неподвижную руку. Ради него она должна быть спокойной и сильной. Она должна помочь ему выздороветь, и нельзя говорить ему об Иворе — и об ее восстановленной памяти.

Пару раз Блэйк открывал затуманенные глаза, на второй раз он узнал девушку, которую считал своей женой.

— Сигна… любимая моя… — прошептал он.

Она склонилась ближе к нему:

— Блэйк, дорогой мой…

— Я… люблю… тебя! — выговорил он. Он был одурманен лекарствами, но смог ей улыбнуться. — Вот невезение — вечер нашей свадьбы, любимая…

Она с трудом сдержала слезы.

— Да, милый, но ты скоро поправишься.

— Слава богу, что у меня… есть ты! — прошептал он.

Он снова уснул. Она смотрела на него, в ее глазах стояли слезы. Сейчас он был ей так дорог. Вся ее любовь, вся страсть была посвящена ему. Но она знала, что, когда он выздоровеет, впереди их ожидают только горести.

Паула тактично удержалась от того, чтобы убедить Сигну еще раз встретиться с Ивором этим вечером. Она сочла более благоразумным держать их подальше друг от друга. Вернувшись в гостиницу, Сигна сразу пошла спать. Но прежде чем пожелать сестре спокойной ночи, она положила руки Пауле на плечи и серьезно посмотрела в ее добрые темные глаза.

— Паула, — сказала она, — ты многое для меня сделала и стала мне очень близка и дорога. Ты делала для меня все, пока в мою жизнь не вернулся Блэйк. Мне невыносима даже мысль о том, что этот злобный человек, убивший нашего отца и заставивший меня полюбить его, разобьет тебе сердце и разрушит твою жизнь.

— Нет, нет, конечно нет, — поспешила согласиться с ней Паула. — Не волнуйся. Я позабочусь о себе, милая.

Сигна отвернулась от нее в отчаянии. Бесполезно предупреждать Паулу об Иворе. Она считает ее сумасшедшей. Все ее усилия безнадежны. Она интуитивно знала, что, покинув ее комнату, Паула пойдет вниз, в объятия Ивора. Это заставило ее содрогнуться: ей была отвратительна даже мысль о том, что Ивор дотронется до ее любимой сестры.

Утром пришли новости из больницы: состояние Блэйка немного улучшилось, но все еще оставалось критическим. Потом из Лондона приехал сэр Барклей Додсон.

Он был представительным мужчиной средних лет, с серо-стальными волосами и умным, проницательным взглядом красивых глаз. У него был завораживающий голос и безупречные манеры. Пауле, которая разговаривала с ним первой, он сразу понравился. Он вселял в нее уверенность и оказался отличным слушателем. Но Ивору, который по просьбе Паулы присутствовал при разговоре, сэр Барклей категорически не понравился. Голубые глаза сэра Барклея были слишком наблюдательными, казалось, они видели собеседника насквозь. Слушая рассказ Паулы о двух несчастных случаях, произошедших с Сигной, и последовавшем умственном расстройстве, доктор то и дело посматривал на Ивора и тоже не проникся к нему симпатией. Тот был уж чересчур вежлив и обходителен.

«Один из тех привлекательных людей, что имеют власть над женщинами и бессовестно этим пользуются. Не доверяю я таким», — к такому решению пришел сэр Барклей.

А вот Паула, красивая, с умными темными глазами, просто очаровательна, подумал он. Он гордился тем, что был убежденным холостяком. Всю свою жизнь он посвятил исследованиям, работе с душевнобольными людьми. Но, слушая Паулу и наблюдая за ее грациозными, совершенными движениями, он почувствовал волнение, которого никогда не испытывал в присутствии женщины. Он был уверен, что мистер Челлисон недостоин ее. А уж он-то разбирался в людских характерах.

— Мисс Владамир, я часто видел вас в балете, — сказал он, когда она завершила свой рассказ про Сигну. — И я всегда восхищался вашим великолепным танцем. Для меня огромное удовольствие познакомиться с вами. И пожалуйста, не волнуйтесь слишком сильно. Уверяю вас, что сделаю для вашей сестры все, что в моих силах.

«Будь ты проклят!» — подумал Ивор. Но Паула протянула доктору руку.

— Огромное вам спасибо, сэр Барклей, — сказала она.