Прекрасное искупление - [40]

Мы не так долго знаем друг друга. Почему у меня такие сильные чувства к нему?

Но я не могла спросить об этом. Это делало меня слишком уязвимой, заставляло меня чувствовать себя слишком слабой.

Я произнесла единственный вопрос, который могла:

— Ты думаешь, он может любить двоих?

— Ты можешь любить одного? — огрызнулась она.

Я покачала головой, притронувшись пальцами к губам.

В глазах Вэл не было сочувствия.

— Ты действительно как — то провоцируешь это. Будь с ним или нет. Но Маркс прав. Не издевайся над чувствами Мэддокса. Я понимаю, однажды ты сказала ему, что эмоционально недоступна, но ты ведешь себя иначе.

— Потому что он мне нравится. Я думаю, больше, чем нравится. Но я не хочу этого.

— Тогда будь с ним честной и не подавай непонятных сигналов.

— Это трудно, когда все, что у меня есть, происходит здесь, — сказала я, указывая на место между моей головой и сердцем.

Она покачала головой.

— Я понимаю это, но тебе придется принять решение и придерживаться его, или ты просто будешь выглядеть стервой.

Я вздохнула.

— У меня нет на это времени. Мне надо делать мою работу.

— Тогда разберись со своим дерьмом и делай ее, — Вэл встала и покинула мой офис, не сказав больше ни слова.

Она была права. Маркс был прав. Джексон был прав. Не только я была не в состоянии экспериментировать с моей боязнью отношений, но и Томас не был тем парнем, с которым это стоило бы пробовать.

Я встала и прошла к столу Констанс. Не понимая, перехватило ли у меня дыхание, или я просто нервничала, я попросила о встрече со специальным агентом Мэддоксом.

— Он в своем офисе, — сказала Констанс, не проверив динамик, — Идите прямо туда.

— Спасибо, — сказала я, проходя мимо нее.

— Привет, — сказал Томас, вставая и улыбаясь, поняв, кто к нему ворвался.

— Я не могу…. сделать это. Я о свидании. Мне жаль.

Бдительность Томаса мгновенно усилилась, и я возненавидела себя за это.

— Ты передумала насчет Джексона? — спросил он.

— Нет! Нет… я не уверена, что могу относиться иначе к отношениям, чем это было, когда я уехала из Чикаго, и я не думаю, что будет честно пытаться сделать это с тобой.

Плечи Томаса расслабились.

— И все? И это твоя трагическая история?

— Что?

— Пока ты не посмотришь мне в глаза прямо сейчас и не скажешь, что тебе не понравилось, когда я поцеловал тебя сегодня утром, я не куплюсь на это.

— Я… ты… — Это был не тот ответ, которого я ожидала, — У тебя разбито сердце. Я только что разбила чье — то сердце.

Томас пожал плечами.

— Он тебе не подходил.

Он обошел свой стол и подошел ко мне. Я сделала несколько маленьких шагов назад, пока не коснулась массивного стола для конференций.

Томас наклонился всего в нескольких дюймах от моего лица.

Я отпрянула.

— У нас есть задание на следующей неделе, сэр. Мы, вероятно, должны сосредоточиться на плане.

Он закрыл глаза и вдохнул через нос.

— Пожалуйста, перестань называть меня сэр.

— Почему тебя это так беспокоит?

— Меня это не беспокоит, — Он покачал головой, смотря на мое лицо с такой тоской, что я не могла пошевелиться, — Наша задача — изображать пару.

Его мятное дыхание согревало мне щеку. Потребность в том, чтобы повернуться и почувствовать его рот на моем, была такой невыносимой, что у меня заболела грудь.

— С каких пор ты снова стала называть меня сэр?

Я посмотрела на него.

— С сегодняшнего дня. Притяжение очевидно, но….

— Это недопонимание. Ты хотя бы понимаешь, насколько мне тяжело видеть, как ты ходишь по офису в юбке, зная, что ты не носишь трусиков?

Я выдохнула.

— Между нами что — то есть. Я уверена. Мы переспали друг с другом меньше, чем через двадцать минут после нашей встречи, Господи. Но я пытаюсь оказать тебе услугу. Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы все было предельно ясно. Ты мне нравишься… очень. Я признаю это. Но я устала от отношений. Более того, я не хочу снова причинить тебе боль. И… твои друзья тоже.

Томас усмехнулся.

— Ты говорила с Марксом, да?

— Я пытаюсь избавить нас от представления в кабинете нашей команды, которое произойдет, как мы оба знаем, если это не сработает.

— Ты говоришь, что я драматичный?

— Темпераментный, — разъяснила я, — А я не могу довести это до конца. Мы были обречены с самого начала.

— Сколько лет ты оставалась с Джексоном, после того, как поняла, что не хочешь за него замуж?

— Слишком много, — сказала я, устыдившись.

Томас на мгновение посмотрел на меня, анализируя. Мне было ненавистно это чувство. Сила и контроль, которые приходили, когда я была на другой стороне, были гораздо предпочтительнее для меня.

— Ты боишься, — сказал он. Его слова были нежными и понимающими.

— А ты нет? — спросила я, посмотрев вверх, прямо в его красивые ореховые глаза.

Он наклонился и поцеловал уголок моего рта, задержавшись на мгновение, наслаждаясь этим.

— Чего ты боишься? — прошептал он, взяв меня за локти.

— Честно?

Он кивнул, его глаза закрылись, и он провел носом по моему подбородку.

— Через несколько дней ты увидишь Камиллу, и твое сердце снова будет разбито. Мне это не понравится, и офису тоже.

— Ты думаешь, что мне будет больно, и я начну снова вести себя, как злобная задница?

— Да.

— Ты ошибаешься. Я не буду лгать. Это будет невесело. Я не буду наслаждаться этим. Но… я не знаю. Все кажется не таким безнадежным, как раньше, — Он переплел свои пальцы с моими и сжал их. Он выглядел таким расслабленным, таким счастливым, когда говорил вслух эти вещи.