Прекрасная Отеро - [65]

Обратимся к событиям конца XIX – начала XX века (когда был повергнут один из них и погублен другой). Тогда кузенов Вилли и Ники можно было видеть на веселых вечеринках, проводимых в узком кругу, и пышных празднествах, например, на дне рождения Беллы. Каролина и Вилли познакомились через лорда Лоусона, еще одного богатого и щедрого поклонника Беллы, бывшего к тому же близким другом кайзера. Белла так описывает в мемуарах своего четвертого коронованного любовника: «Он отличался любезностью и всегда был со мной безупречно учтив. Но эта обходительность казалась мне вынужденной, и под его светской маской был виден жесткий и авторитарный человек». Вильгельму, называвшему Беллу Meine Kleine Wilde (моя маленькая дикарка), очень нравились ее приступы капризной ярости – тогда Каролина била бокалы из богемского хрусталя, а однажды даже столкнула матроса с борта императорской яхты. В зрелом возрасте кайзер, претендовавший на талант драматурга, решил запечатлеть этот женский тип в пантомиме «Модель», которая даже была поставлена.

Каролина относилась к кайзеру менее уважительно, чем к остальным любовникам, но Вильгельм был очень щедр: он осыпал Беллу драгоценностями, которых она добивалась от других мужчин методом «заламывания руки», и, чтобы всегда иметь перед глазами образ Каролины, заказал художнику ее большой портрет в элегантном платье. Впоследствии кайзер подарил эту картину Каролине, а она продала ее с аукциона в 1948 году вместе с другим имуществом за ничтожную цену.

Россия, царь и Распутин

Пора представить пятого гостя, присутствовавшего на дне рождения Каролины Отеро 4 ноября 1893 года. Годом раньше, после мимолетного знакомства с принцем Уэльским, Каролина уехала на гастроли в Россию, намереваясь заодно навестить еще одного хорошего друга – великого князя Николая Николаевича, обещавшего представить ее царю.

Николай Николаевич сдержал слово. «Наша встреча произошла не в императорском дворце, как я ожидала, – рассказывает Каролина, – а в охотничьем домике царя, в трех-четырех часах езды от Санкт-Петербурга. Это была встреча без светских формальностей, и вскоре Николай оставил меня наедине с царем. Должна признаться, поначалу он произвел на меня не очень благоприятное впечатление, однако впоследствии я изменила мнение в его пользу».

Судьба последнего русского царя – одной из самых трагических фигур XX века – широко известна. По воспоминаниям современников и фотографиям можно воссоздать такой образ царя Николая II: мужчина привлекательной внешности, недостаточно умный и неспособный к управлению государством, возможно, слабохарактерный, но безумно любивший свою жену царицу Александру. В историю он вошел как мужественный монарх, достойно встречавший удары судьбы, выпавшие на его долю. Однако, если верить откровениям Беллы Отеро, любящий муж, красивый мужчина и достойный монарх никогда не существовал. Когда они познакомились, прошло уже три года после восшествия Николая II на престол: они с Каролиной были одного возраста, им было по 29 лет.

«Царь был очень худой и сутулый, на коже у него до сих пор сохранились следы от юношеских прыщей, и почти всегда ему требовалась ванна. Иногда от него пахло просто ужасно. Кроме того, у него были очень странные представления о сексе, я никак не могла понять, где он их почерпнул. Через много лет один друг принес мне книгу, написанную немецким бароном Краффтом Эбингом, и тогда я поняла, что Ники, должно быть, прочел Эбинга от корки до корки».

Каролина рассказывает, что Николай II жил в постоянном страхе после покушения в Японии, когда фанатик едва не обезглавил его посреди улицы. Царь отделался ранением в голову, но с тех пор «перед нашей дверью всегда стояло полдюжины бородатых вооруженных караульных и столько же под окнами, что лишало интимности наши встречи; если я резко двигала стул или роняла флакон духов, Ники в страхе подскакивал».

«Еще одной причиной нервности царя, – продолжает рассказ Каролина, – была его властная супруга царица Александра, верившая в колдовство и советовавшаяся по всем духовным и личным делам с монахом Распутиным (sic).[52]Так что его семейная жизнь была ужасна, судя по тому, что он мне рассказывал. Его жена постоянно бродила по дворцу, окуривая комнаты ладаном, чтобы изгнать злых духов, и совещалась с черными монахами. Иногда, по словам Ники, он просыпался и видел, что она стоит над его кроватью и водит зажженной свечой перед его лицом, шепча заклинание».

В мемуарах Каролина приводит забавную историю о Распутине – если и не правдивую, то по крайней мере заслуживающую упоминания. Белла рассказывает, что в момент всеобщего ажиотажа вокруг фигуры этого монаха Распутина посещали все дамы из высшего русского общества, и ей пришло в голову явиться к нему в дом, одевшись нищенкой. Каролина вспоминает, что ее поразило худое лицо монаха и его странные глаза. «Я смиренно подошла к нему и сказана, что я убогая нищая и что у меня с самого утра не было ни крошки во рту. Монах указал мне на стул слева от себя и сказал: «Подожди здесь, первая милостыня, которую мне подадут, будет твоя». Может, Распутин и в самом деле мог творить чудеса, – замечает Белла с сарказмом, – но, как и все мужчины, не умел отличать в словах женщин правду от лжи». Распутин не заподозрил обмана, и через несколько минут Каролина Отеро держала в руках пятьсот рублей, полученных им от богатой московской дамы.