Прекрасная Охотница - [17]

На воде покачивалась небольшая барка, оборудованная из полубаржи, расписанная узорами и украшенная большими бумажными цветами, что делало ее отчасти схожей с некоей ритуальной посудиной для водного упокоения, как в стране индийской на берегах священной реки Ганг. Однако веселые матросы в полукарнавальной парадной форме, суетившиеся на палубе, и покрикивающий на них капитан Остроумов, ежеминутно подкручивающий черные как смоль усищи, придавали барке вид и впрямь маскерадный.

— Ну, чистая Венеция, — хмыкнул губернатор Скарятин, беседуя с Арбениной под сенью астраханской пальмы в кадке, нарочно выписанной из рыбной столицы Поволжья вместе с именитым гармонистом.

В рядах же Вольных охотников нынче обнаружились изрядные пробелы. Отчего-то не явился купец Муртазин. Сказывали, что у него на складах с самого утра вдруг потянуло дымом, и купец, опасаясь пожара в мануфактурном ряду, немедля отправился туда, махнув рукою и на турнир, и даже на возможность завоевать нынче столь таинственную и интригующую награду Прекрасной Охотницы.

Аладин с Боглаевским хоть и заявились, однако один сказался больным, другой же пребывал в хмуром настроении. Лишь Меркушин со Звягиным были настроены решительно, да еще полковник Малинин не забыл захватить с собою свой знаменитый в охотницких кругах английский штуцер ручной работы. И, конечно, Дубинин.

Капитан с самым самоуверенным и наглым видом неизменно оказывался в первых рядах всех участников. И надо отдать ему должное — Дубинину сегодня везло.

Он уже успел отстреляться на первых турнирах с весьма приличными результатами, и в скором времени в копилке капитанских призов уже значились сто рублей ассигнациями, охотничья сума-ягдташ, расшитый бисером, и серебряный портсигар.

— Вы сегодня просто в ударе, — заметил полковник Малинин, срезавшийся на аттракционе «бегущий кабан». Механическая мишень, которую тянули за проволоку каким-то непостижимым образом «увернулась», точно ожила, от малининской дробины, и полковник с видимым огорчением вынужден был сойти с дистанции соревнований.

Дубинин довольно осклабился, ревнивым глазом следя за Меркушиным на правом фланге. Тот уже сшиб три мишени, однако срезался на четвертом — том самом злополучном «кабане». Лишь Звягин сумел подстрелить его вторым добавочным выстрелом, разрешенным правилами. Это было делом нелегким — стрелки в павильоне стояли на дистанции в пятнадцать шагов от мишеней, которые еще и нарочно покачивал важный седоусый вахмистр, специально отряженный казачьим сотником по просьбе Скарятина создавать стрелкам всяческие неудобства — для азарту.

— Идем ноздря в ноздрю, — хохотнул Звягин, косясь на капитана.

Дубинина же словно и вовсе не беспокоили успехи поручика. Все зрители приняли его уверенность за необыкновенный фарт и удачу, которые сегодня явно сопутствовали предприимчивому капитану.

Малинин тем временем о чем-то беседовал с губернатором. Казалось, после своего промаха полковник совершенно потерял к турниру всякий интерес и просто отбывал номер, дожидаясь окончания соревнований.

Затем наступил черед стрельбы по тарелочкам — охотничьей забавы, пришедшей в Россию из баварских земель. Сначала хотели было заменить оловянные на стекло — для форсу и авантажности. Но Скарятин всего лишь грозно приподнял бровь, и чрезмерный энтузиазм зрителей немедленно поутих. Стопки оловянной посуды появились перед стрелками, и двое распорядителей, добровольцы из числа кандидатов в Губернские охотники, принялись метать их над акваторией речного порта.

— По мне, так лучше хрустальные бокалы! — расхохотался Звягин. И звучно цокнул дробиной по оловянному боку посудины.

Дубинин не остался в долгу, и между двумя соревнующимися офицерами завязалась упорная борьба.

Зрители со все возрастающим интересом следили за ходом турнира. Когда же черноусый Звягин «смазал» по предпоследней из тарелок, раздалось немало сочувствующих дамских ахов. Как-то уж слишком явно промахнулся жгучий поручик, и тем в одночасье лишился заинтересованного внимания слабой половины зрителей.

Звягин что-то мрачно пробормотал себе под нос и с расстроенным видом отвернулся.

Дубинин же удержал разрыв и к финалу подошел первым.

Где-то позади толпы зевак раздался стук копыт и чей-то испуганный возглас. Видать, лихач примчал на набережную кого-то из припоздавших зрителей. Но на коляску никто из собравшихся вокруг набережной даже не оглянулся — зрители знали, что именно сейчас-то, по слухам, и должно начаться нечто интригующее.

И они не обманулись в своих надеждах. Медленно и величаво тронулась с места расписная барка, отошла от берега на три десятка шагов и остановилась.

— А теперь — специальный турнир-испытание. По мотивам немецких легенд, — басовито изрек с барки вооруженный жестяным рупором капитан Остроумов. — Под названием «Вильгельм Телль» известный.

Он оглянулся — видимо, и сам не знал, что за мишень ныне будет предъявлена стрелкам-охотникам. И замер в испуге с разинутым ртом.

На краю палубы стояла Прекрасная Охотница. В руках она держала большое спелое яблоко.

И лишь теперь все заметили, что Арбениной уже давно нет на набережной. Очевидно, ее скрытно доставила на барку специальная шлюпка. И так, что никто из собравшихся на турниры, включая самого губернатора, этого даже не заметил!