Прекрасная Катрин - [12]

На сердце у нее потеплело, и жизнь вдруг засверкала яркими красками. Она одарила улыбкой зеленые берега, потом удивленную Сару, и даже на долю Готье кое-что осталось.

– Какой чудесный день! – сказала она с воодушевлением.

Но великан-нормандец хмурился. Он неотрывно глядел вперед, и что-то явно тревожило его.

– Не хвали день, пока не закончится, – пробормотал он сквозь зубы, – меч, пока не сломается, женщи…

– Что ж ты остановился? – спросила Катрин. – Ты хотел сказать: женщину?

– Верно, госпожа. Но конец этой датской поговорки вряд ли вам понравится. К тому же нам сейчас не до разговоров.

Он вытянул руку, и Катрин, посмотрев в этом направлении, не смогла удержаться от испуганного восклицания. В то же мгновение раздались пронзительные крики, из кустов выскочили женщины и со всех ног бросились бежать. Это были прачки, которых до сих пор не было видно в густых зарослях травы. Теперь, бросив белье, они спасались бегством от какого-то непонятного врага. Полы их синих полотняных юбок были заткнуты за пояс, открывая покрасневшие в воде ноги, волосы уже выбивались из-под полотняных чепцов.

– Отчего они побежали? – спросила Катрин.

Ей никто не ответил. Из рощицы на излучине реки выскочило трое солдат в зеленых колетах. Они бросились в погоню за женщинами. Готье резким движением шеста повернул лодку, и она уткнулась носом в илистый берег, заросший камышом.

– Англичане! – прошипел он, а его тяжелая рука уже легла на спину Катрин, вынуждая ее лечь на дно лодки. – Прячьтесь… И вы тоже, – добавил он, пренебрежительно взглянув на Сару, которая делала вид, что не слышит, – вы не такая уж старая, и лучше вам не рисковать…

Этого оказалось достаточно. Сара, ворча, легла на днище рядом с Катрин. Нормандец же, вместо того чтобы присоединиться к ним, перемахнул через борт лодки и оказался по пояс в воде, двигаясь беззвучно и ловко, словно выдра. Сара, приподнявшись, увидела, что он достал из-за пояса топор.

– Эй! Куда это вы?

– Посмотреть, не могу ли я выручить этих женщин. Они нормандки, как и я.

– Ах, так! – брюзгливо сказала цыганка. – А нас, значит, собираетесь бросить в этой норе? Отплывайте, а то задену!

Вскочив на ноги, Сара схватила шест и одним толчком сдвинула лодку в воду. Готье не стал возражать. Развернувшись, он быстро поплыл к излучине, откуда доносились крики и проклятия. Великан плавал как рыба, и Сара с трудом поспевала за ним. Катрин, стоя на коленях на носу, жадно всматривалась в берег. В Руане она успела привыкнуть к виду английских мундиров, и сейчас ей даже не было страшно – просто не терпелось узнать, что предпримет ее необыкновенный телохранитель.

Излучина была уже совсем близко. Зеленая вода казалась черной в тени огромных сосен, чьи темные прямые ветви нависали над рекой. Сара направила лодку в камыши, откуда могла все видеть, оставаясь незамеченной с берега. Впрочем, англичане не обращали никакого внимания на реку. Их было четверо, и они схватили двух женщин. Одну из них облапил громадный рыжий лучник: зажав ей рот ладонью, он уже срывал с нее платье. Трое других привязывали руки ее подруги к ветвям сосны и хохотали так громко, что почти заглушали вопли несчастной жертвы.

Катрин увидела, как Готье бесшумно выпрямился и, стоя по пояс в воде, достал из-за пояса топор. Глухое звериное рычание вырвалось из его горла, он коротко взмахнул рукой, и топор полетел со зловещим свистом, вонзившись со всего маху между лопаток рыжего лучника. Его товарищи обернулись на предсмертный хрип, но Готье уже успел выскочить на берег и, выхватив из-под рубахи кинжал, приготовился к нападению. Катрин и Сара отчетливо видели красные озверелые лица солдат. Достав мечи, они неторопливо приближались к берегу, очевидно, рассчитывая без труда справиться с одним-единственным противником. Готье, прижатый к реке, походил на кабана, загнанного охотниками. Внезапно солдаты одновременно прыгнули на Готье, а Сара взялась за шест.

– Если его прикончат, придется улепетывать во всю прыть, – прошептала она.

– Его не прикончат, – ответила Катрин, нетерпеливо отмахиваясь. – Сядь спокойно и смотри!

В самом деле, великан-нормандец легко, как бык стряхивает облепивших его мух, отпихнул врагов и с изумительной быстротой схватил одного из них. Пользуясь замешательством двух других, он молниеносно вонзил ему в грудь кинжал и швырнул, словно метательный снаряд, в ноги нападавшим, так что те покатились на землю. Не теряя ни секунды, Готье прыгнул на них, и вновь сверкнул его кинжал, ушедший в горло англичанина. Тут же, поднявшись, он хотел покончить с третьим, но тот оказался проворнее и не стал дожидаться своей порции. Едва встав на ноги, он припустил во весь дух через поле, перепрыгивая через кочки, как козленок.

У ног нормандца лежало три трупа. Рыжий лучник умирал, и по его зеленому колету расползалось большое красное пятно. Но женщина, лежавшая под ним, уже не кричала. В предсмертных конвульсиях англичанин сдавил руки на ее горле и задушил. Зато вторая была жива. Готье развязал ей руки. Катрин слышала, как она что-то сказала, но не поняла значения этих слов. Платье ее было настолько разодрано, что почти не прикрывало тела, но она, казалось, совсем не смущалась своей наготы. Длинные льняные волосы покрывали ее плечи и отчасти грудь. Катрин, не веря своим глазам, смотрела, как полуголая нормандка прижалась к Готье и, привстав на цыпочки, тянулась губами к его губам.