Преисподняя - [25]

Шрифт
Интервал

— Да. Я проходил через это много раз, — говорит Идзуми, присаживаясь на край кровати. — Но это не сон.

— Привет, Идзуми.

— Привет, начальник.

Они разговаривали между собой так, словно расстались всего на несколько минут и теперь снова вместе. Но они же оба мертвы. Их уже давным-давно нет на свете.

— Ты хочешь сказать, что вы… — Сатико потянула на себя простыню, чтобы прикрыться. — Вы подружились… там? В другом мире?

— Подружились… — повторил Такэси.

Мужчины поглядели друг на друга и обменялись слабыми улыбками.

— Тогда это сон, верно? Я в своей спальне, и мне снится, что я в своей спальне. Ведь так?

— Сатико! Это не сон.

— Тогда что? Явь?

— Нет, не явь, — бросил Идзуми.

Если не сон и не явь, то что же?

Сатико повысила голос:

— Тогда это Преисподняя, должно быть. Не сон, не явь. Но я же не умерла. Жива, но я… я не могу выйти из этой спальни. Не могу никуда пойти. Никого не вижу, кроме вас двоих. Для меня это Преисподняя. Моя Преисподняя.

Наконец-то она всё поняла! Сатико проснулась. И в этот момент зазвенел дверной колокольчик. Ясно — всё, что было раньше, ей приснилось, подумала она и вышла на площадку. Входная дверь бесшумно отворилась, и вошёл Такэси Утида. Сняв пальто, он проговорил:

— Как это было! Помнишь ту вечеринку в отеле? Мы улизнули от твоего мужа и вышли в сад. Я всё думаю: как хорошо мы понимали друг друга, хотя до этого никогда не виделись.

Такэси повесил пальто на вешалку и стал подниматься по лестнице.

— Это и не сон, и не реальность. Тогда, получается, я умерла? — спросила Сатико. — Но если я жива, то сейчас уже должна быть старухой.

— Нет, ты не умерла, — говорил Такэси, обнимая Сатико в постели. — Ты будешь жить долго, пока не состаришься. До смерти ещё очень далеко, и ты будешь видеть этот сон каждый вечер. Каждый вечер. И даже после смерти ты сможешь видеться со мной, с мужем. И с разными другими людьми, о встрече с которыми ты никогда не помышляла.

Время в Преисподней — величина непостоянная. Три дня здесь могут тянуться, как десять лет в реальном мире. Можно вернуться в прошлое или заглянуть в будущее. Случилось так, что в какой-то точке этого смутного временного потока две пожилые женщины одновременно оказались в некоем городе, окутанном туманом. Или не туманом, а дымом от мусоросжигателя. Так или иначе, в такой пелене уже на расстоянии нескольких метров почти ничего не было видно. Одной женщиной была Сатико, жена Идзуми, другой — Мотоко, супруга Симады. Они шли навстречу друг другу и, поравнявшись, на секунду остановились. Каждая вопросительно склонила голову набок и оглянулась на прохожую. Им показалось, что их прошлое может быть как-то связано. Может, они дальние родственницы? Или у одной случилась интрижка с мужем другой? Женщины какое-то время смотрели друг на друга, и тут в одночасье обе поняли, в чём дело. У обеих был роман с одним и тем же мужчиной. На их лицах мелькнуло изумление, и они разошлись в разные стороны, обменявшись улыбками и кивками.



— Сасаки-сан! Сасаки-сан!

Уже давно кто-то звал Сасаки мужским голосом. Сасаки лежал в своей самодельной палатке из виниловой плёнки, пытаясь заснуть. Было жутко холодно. Нет, в такой холод спать невозможно! Он погружался в дремоту и тут же просыпался. Он стал изливать душу лежавшей рядом Дзицуко, вспоминая дело с откатом, из-за которого его уволили.

— Проклятый Синода, проклятый Синода… — бормотал он, не переставая. Жена изо всех сил старалась его утешить.

— Хватит себя изводить! Всё равно ничего не исправишь.

— Но я ведь и тебя за собой утянул!

— Ну кому ещё нужно такое чучело? Я же старуха. Куда мне деваться?

— Холодно.

— Да.

— Ужас! Я скоро окоченею. Мы эту ночь не переживём. Это точно.

— Не говори глупостей. Скоро выглянет солнышко, и мы согреемся. Сколько раз уж так было. Здесь самое солнечное место в парке.

— Сасаки-сан! Сасаки-сан!

— Кто это? Кто там?

— Это Идзуми. Идзуми.

Сасаки сел в палатке и, всматриваясь в ночную тьму, попытался разглядеть обладателя голоса сквозь виниловую плёнку.

— Что тебе надо? Я слышал, ты умер.

Рядом с палаткой маячил неопределённый тёмный силуэт. Это мог быть кто угодно. Хотя голос, без сомнения, принадлежал Идзуми.

— Я пришёл извиниться. Мне очень жаль, что из-за меня вы оказались в таком положении.

Именно так! Из-за него. Это он, гад, во всём виноват. Призрак это или нет — наплевать. Прощать его Сасаки не собирался. Он хотел наорать на Идзуми, но, кроме неуклюжих упрёков, ничего выжать из себя не сумел:

— Решил, значит, прийти извиниться с того света, да? Вещаешь, прямо как призрак из допотопной пьесы. Что же ты живой так не говорил?

В словах Идзуми не было чувства, что вызвало у Сасаки подозрения в его искренности.

— Со смертью человека уходит злоба и ненависть. Потому я и пришёл попросить прощения, пока ты жив. Можешь ругать меня, как хочешь.

— Ты говоришь так, будто я умру через минуту.

— Конечно, мы можем встретиться и после того, как ты умрёшь, но мне не очень хочется. Реальность такова, что ты скоро заснёшь и больше не проснёшься.

Неужели так и получилось? Сасаки столкнулся с Идзуми средь бела дня в парке. Но не там, где они с женой умерли. Они стояли неподвижно и в задумчивости смотрели друг на друга, и Сасаки живо ощутил, что перед смертью видел сон, в котором к нему явился Идзуми, и этот сон вёл в Преисподнюю. Как сказал Идзуми, Сасаки уже не испытывал к нему ни злобы, ни ненависти. И теперь это доставляло ему большую радость — он обрёл душевную свободу.


Еще от автора Ясутака Цуцуи
Сальмонельщики с планеты Порно

Ясутака Цуцуи (р. 1934) — пожалуй, последний классик современной японской литературы, до сих пор остававшийся неизвестным российскому читателю, лауреат множества премий, в том числе премии Танидзаки и премии Ясунари Кавабаты. Его называли «японским Филипом Диком» и «духовным отцом Харуки Мураками»; многие из его книг были экранизированы — например, по роману «Паприка» Сатоси Кон поставил знаменитое одноимённое аниме, а роман «Девочка, покорившая время» послужил основой двух полнометражных кинофильмов и двух телесериалов, манги и аниме.В предлагаемом вашему вниманию сборнике бонсай навевает эротические сны, а простой токийский клерк ни с того ни с сего становится объектом внимания всех СМИ, японский торговый представитель вынужден пойти на почасовую службу в армию африканской страны Галибии, власти давшего крен плавучего города Марин-Сити отказываются признать этот очевидный факт, а последний в стране курильщик засел на крыше парламента, отбиваясь от газовых атак вертолётов ВВС…Впервые на русском.


Паприка

Ясутака Цуцуи – пожалуй, последний классик современной японской литературы, до недавних пор остававшийся почти неизвестным российскому читателю. Его называли «японским Филипом Диком» и «духовным отцом Харуки Мураками», многие из его книг были экранизированы – например, по предлагающемуся вашему вниманию роману «Паприка» Сатоси Кон поставил знаменитое одноименное аниме, а Вольфганг Петерсен («Бесконечная история», «Самолет президента», «Идеальный шторм», «Троя», «Посейдон») готовит игровую постановку.


Цивилизация напоказ

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мой гранпа

В 2003 г. по книге был снят одноименный фильм, получивший несколько международных наград. Сам автор не раз заявлял, что теле- и киносценарии являются полноценными литературными произведениями, наравне с театральными пьесами. Как нам кажется, данное произведение красноречиво демонстрирует творческое кредо писателя — нарочитое размывание границ между высокой и массовой литературой.


Фантастические изобретения

В этом сборнике читатель найдет рассказы фантастов разных стран, посвященные самым необыкновенным фантастическим изобретениям. С их помощью герои добиваются бессмертия, приобретают способность проходеть сквозь скалы, преодолевают силу тяжести, решают задачи, которые стоят перед современной наукой.


Гордиев узел

«Гордиев узел» — уникальная хрестоматия, своего рода история японской научной фантастики. Сформировавшись как самостоятельный жанр в 60-е годы ХХ в., японская НФ ныне являет собой совершенно новое, самобытное «национальное блюдо». Российскому читателю антология дает долгожданную возможность познакомиться с широким спектром японской научно-фантастической литературы второй половины прошлого века.В сборник вошли самые репрезентативные произведения самых «звездных» авторов, отражающие все периоды развития этого жанра в Японии.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Лето, прощай

Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.


Художник зыбкого мира

Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.


Коллекционер

«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.


Искупление

Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.