Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [255]
– Мы едем в Израиль, – сказал Немцов Ирине Королевой, своей гражданской жене. – На какое-то время. Как минимум на месяц.
– Боря, как ты себе это представляешь? Соня ходит в школу.
– Так. Значит, Соня будет ходить в школу, а ты будешь приезжать и уезжать.
Этот разговор состоялся в третьей декаде марта. Еще через несколько дней Немцов уехал, а Ира задержалась в России – поехала в Нижний Новгород собирать документы для получения израильского гражданства: еврей по матери, Немцов мог получить израильский паспорт. Ире пришлось помучиться: у Дины Яковлевны необходимых бумаг на руках не было, и они вдвоем пошли в архивы – восстанавливать еврейскую родословную. Немцов пока жил в гостинице в Тель-Авиве. Приехав через неделю к нему в Израиль, Ира стала искать, где снять квартиру на длительный срок: Тель-Авив дорогой город, и Ира смотрела пригороды.
Перед Немцовым стояла дилемма. Вернуться – с большой вероятностью значило сесть в тюрьму. Сидеть в тюрьме Немцов не хотел. Он рассуждал так: он уже не молод, если его посадят на пять-шесть лет, он выйдет на свободу почти стариком. Однако получение израильского гражданства ставило крест на его планах идти на парламентские выборы в 2016 году и вообще участвовать в легальной политике (если все это будет еще возможно в принципе). Остаться в Израиле – значило выйти из игры. Немцов пытался убедить себя, что он может приносить пользу, оставаясь за границей. Он может создать какой-нибудь фонд и продвигать через него демократические ценности. Может писать мемуары – уж ему-то есть что вспомнить. Наконец, может открыть собственную станцию кайт-серфинга. Эти мысли успокаивали: эмиграция – это не конец. Три месяца назад начал обосновываться за границей Михаил Ходорковский. Только что уехал из России в Германию – спасаясь от уголовного преследования – приятельствовавший с Немцовым Альфред Кох. Уже почти десять лет не возвращался в Россию другой его приятель, Игорь Линшиц. Еще дольше не был в России Гусинский, и они регулярно встречались, когда Немцов приезжал в Израиль. Вот и сейчас тоже. Для каждого из этих людей жизнь продолжалась – почему тогда она закончится для него?
Тем не менее сделать окончательный выбор в пользу переезда не получалось. Немцов взял небольшую паузу – по совету знакомого врача лег в больницу под Тель-Авивом, чтобы удалить мешки под глазами. Несложная операция оказалась весьма мучительной: глаза после нее болели неделю, швы долго гноились, и следующие полгода Немцов проходил в темных очках. Операция позволила отложить решение, но рано или поздно нужно было его принять. Немцов продолжал колебаться, но слухи о его отъезде понуждали его сделать выбор.
Начало слухам положила Ксения Собчак: “Немцов оказывается в Израиле. И скорее всего в Россию не вернется из-за уголовного дела: ((”, – твитнула она в середине апреля> 12. Для Немцова это было очень неприятно, тем более что намек на то, что он струсил, исходил от женщины. И когда в конце апреля он прилетит в Москву, он первым делом повесит в фейсбуке свою фотографию на фоне аэропорта Домодедово с подписью “Специально для Ксении Собчак)))”. В глубине души Немцов осознавал, что перечеркнуть всю прежнюю жизнь ему будет сложно, что он не может вот так разом хлопнуть дверью, что он хочет вернуться назад, в Россию. В этом разговоре с самим собой ему нужен был аргумент, который добавил бы ему уверенности. Нужно было на кого-то опереться. “Я прекрасно помню: вдруг звонит Немцов и говорит: «Мне надо с Буковским встретиться, можешь организовать?»” – вспоминает Владимир Кара-Мурза> 13.
С Владимиром Буковским, легендарным диссидентом, проведшим в советских тюрьмах и карательных психлечебницах в обшей сложности 12 лет, Немцов познакомился в 2002 году во время одной из своих поездок в Британию, где Буковский жил с середины семидесятых, когда советское руководство обменяло его на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана. Одна из самых известных советских частушек запечатлела этот обмен:
Хулиганом Буковский был назван не случайно – это тоже была издевка над советской властью: когда весной 1971 года Буковский в очередной раз был арестован, газета “Правда” прославила его на всю страну, назвав “злостным хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью”. В 2002-м, на их первой встрече, Немцов с Буковским выпили шесть бутылок вина, и бывший диссидент убеждал тогда еще депутата и лидера партии, что находиться в полуоппозиции невозможно: тут одно из двух, нельзя оппонировать, например, правительству и при этом поддерживать президента Путина. В 2008-м Немцов позвал Буковского в “Солидарность” – уже тогда он, известный своей силой духа, был для Немцова символом бескомпромиссной борьбы с режимом. Немцов говорил: “У нас в стране практически не осталось бесспорных нравственных авторитетов. Это страшная проблема и даже трагедия. Слава богу, есть Буковский”> 14. Весной Буковский, нездоровый и пожилой человек, часто приезжал в Израиль на лечебные процедуры. Прибыл он и теперь, и Немцов вместе с Ирой и дочкой Соней поехали к нему на Мертвое море.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Проза поэта о поэтах... Двойная субъективность, дающая тем не менее максимальное приближение к истинному положению вещей.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.