Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [253]

23 февраля Немцов успел возложить цветы у украинского посольства в память о погибших на Майдане. Как раз в этот вечер на стадионе Фишт в Сочи перед Путиным и его гостями, которые прибыли на торжественное закрытие Олимпиады, оживали картины великих русских художников – Малевича, Шагала, Кандинского – и был погашен олимпийский огонь.

Захват Крыма Немцов уже встречал за решеткой. За три зимних месяца нравы в России изменились, и на этот раз статус депутата ему не помог. На следующий день после закрытия Олимпиады, 24 февраля, московский суд выносил приговоры по “болотному делу”: рядовые активисты, которые стали его главными фигурантами, получали тюремные сроки – два, три, четыре года. Сотни человек – в том числе и Немцов – вышли к зданию суда в знак поддержки, а полиция их одного за другим заталкивала в автозаки. Немцова тогда не тронули. Но ближе к вечеру Навальный призвал всех выходить в знак протеста на Тверскую улицу в центре города, и там уже всех целенаправленно задержали, и Немцова, и Навального, и Яшина, и Митюшкину. “Меня сейчас отпустят, – объяснял Немцов Яшину в автозаке. – Я депутат, меня без санкции прокурора задерживать нельзя” ³.

Яшин в ответ качал головой. Потом Немцов скажет: “Это указание лично Путина. Я уверен на тысячу процентов” ⁴. Когда в отделении полиции их сразу отвели в предбанник рядом с камерами, в народе их называют обезьянниками, опытная Митюшкина поняла сразу: сегодня они отсюда не выйдут. Она оказалась права. Через несколько часов им предложили распределиться по камерам. Так Немцов и Навальный провели ночь вдвоем в одной камере в ожидании суда – на следующий день Немцову дадут десять суток ареста, Навальному семь. Как потом вспоминал Навальный, возможно, это был его самый долгий разговор с Немцовым – в камере, в ночь на 25 февраля: “И я говорил: «Боря, какая огромная проблема. Ты отличный мужик, ты все понимаешь. Но эти 90-е, они висят на тебе». То, что он кого-то встречал в белых штанах. Приватизация, в которой он не участвовал, но в которой все его обвиняли. Во всех проблемах ельцинского правительства обвиняли Немцова. И я говорил: «Давай подумаем, что с этим делать». Но и он уже понимал, что, видимо, с этим сделать ничего нельзя. Просто у времени есть лица. И нельзя стереть время, и нельзя стереть это лицо. Он был одним из лиц 90-х. И если вытащить из них Немцова, это будет, как будто не было у нас 90-х. А это сделать невозможно. Он очень хорошо это понимал. Он был относительно молодым политиком с большим потенциалом. Он хотел всем этим заниматься. Но он олицетворял 90-е, и в текущей политике это было очень сложно. Именно поэтому я очень оценил то, что он сделал в Ярославской области” ⁵.

С утра Немцов разделся до торса и прямо в обезьяннике принялся отжиматься, уговаривая и Навального, а затем начал шутить с полицейскими. Следующие девять суток он провел в изоляторе на севере Москвы – опять вместе с Навальным, но уже в разных камерах, потому что “политических” всегда разделяют. Изолятор только что отремонтировали, он считался образцовым, просторные и неперенаселенные камеры, даже туалет был прикрыт дверью. Передачи можно было принимать в любом количестве и от кого угодно, и в целом Немцов ни в чем не нуждался – разве что в душе, который арестантам положен раз в неделю. Он читал “Остров Крым” Аксенова и занимался физическими упражнениями вместе с сокамерниками – четырьмя ребятами, задержанными за вождение в пьяном виде.

Это был второй его арест, и, несмотря на относительно сносные условия, он дался ему тяжело. По словам Митюшкиной, которая сидела в соседней камере, Немцов хоть и держался хорошо, выглядел очень уставшим. Ему было 54 года, и он чувствовал свой возраст. Он сделал операцию на печени и перешел с коньяка на вино (с годами у Немцова выработалась привычка: за обедом он выпивал практически каждый день). У него болела спина – тем более от шконки в изоляторе, которая была ему коротковата. Но главное, для него была невыносима сама мысль, что он за решеткой. На вопрос, какие у него есть пожелания, кроме душа, он отвечал: “На волю хочу” ⁶. Он тогда совершенно ясно понял: он не может сидеть в тюрьме. Точно так же, как он не готов жертвовать своим образом жизни ради политики – он такой, какой он есть, и не изменится, – он не готов жертвовать и свободой.

Крымская эйфория

Негодованию Немцова не было предела – вооруженный захват Крыма стал для него двойным потрясением. Во-первых, это было крушение картины мира. Присоединение части соседней страны военным путем? Немыслимо! Немцов был депутатом, когда Россия принимала декларацию о суверенитете. Он был губернатором, когда в декабре 1994-го Ельцин подписал Будапештский меморандум, гарантировавший незыблемость границ Украины в обмен на безъядерный статус республики. (Немцов еще не выйдет из изолятора, а Путин уже объяснит: в Украине переворот, значит, там теперь новое государство, значит, у России перед ним обязательств нет.) Во-вторых, для него это была личная боль. За последние десять лет, с тех пор как Немцов в оранжевом шарфе вышел на Майдан в ноябре 2004-го, Украина стала для него родной, очень близкой страной. Он часто бывал там. Его там хорошо знали, он выступал на местном телевидении, украинцы его любили. У него там были друзья, небольшой бизнес – Немцов вложил деньги в украинскую недвижимость – и даже серьезный роман: уже второй год он встречался с живущей в Киеве моделью Анной Дурицкой, и они регулярно летали друг к другу – он в Киев, она в Москву.