Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [247]

“Настолько свободных людей, которые могут сказать что-то в лоб и вывести чиновников на чистую воду, у нас, конечно, нет”, – говорила потом Ольга Вахрина, его помощница в Ярославле ²⁶. Весь город будет с увлечением наблюдать, как Немцов ставит чиновников на место. Вооруженный цифрами и статистикой, он будет спорить с местным министром финансов. “С ним было сложно сладить: он просто говорил и апеллировал по существу, – рассказывает Балабаев. – Он владел предметом, шла ли речь об акцизах, о тарифах ЖКХ или о грязных выхлопах. Заместители губернатора всегда потели, когда он им оппонировал, хотя он никогда их не унижал, понимая их место в системе принятия решений. Он стал драйвером местной политики – можно сказать, разбудил ее” ²⁷.

Немцов внесет проект закона об обязательном при повышении тарифов аудите компаний в сфере ЖКХ – тот самый, о котором он говорил перед выборами, – но не успеет добиться его принятия. Зато он выяснит, что областной бюджет закупал лекарства для онкобольных по завышенным ценам. Поймает на классическом коррупционном сговоре и – большое дело – добьется отставки одного из заместителей губернатора, который курировал здравоохранение: докажет, что тот обеспечивал фирме своей жены крупные контракты на поставки лекарств в местные больницы. “Немцов постоянно приставал ко мне, говорил: вот материалы, помоги нам в борьбе с коррупцией, напиши об этом, – рассказывал потом Навальный. – Он погрузился в провинциальную политическую деятельность, которой обязан заниматься любой нормальный политик в любой нормальной стране. Его знает каждый человек в стране, а он едет на сессию ярославской думы. Это было очень круто” ²⁸.

Нормальная политическая деятельность только начиналась. У победы в Ярославле был еще один важнейший результат: теперь Немцов и его партия могли идти на выборы в федеральный парламент без сбора подписей, то есть с гарантированной регистрацией партийного списка. Это значило, что и самому Немцову теперь открыта дорога в депутаты на выборах осенью 2016 года – по крайней мере, его уже нельзя на эти выборы не пустить. Немцов не колебался ни минуты – конечно, он выдвинется в Государственную думу от Ярославля. То, что Немцов, если ему не мешать, на этих выборах, скорее всего, победит, станет понятно уже очень скоро – так быстро будет расти его популярность в городе. Психологически эта победа стала огромным облегчением: Немцов наконец преодолел полосу неудач, совершил политическую реинкарнацию. Он доказал всем, но прежде всего самому себе: он не сбитый летчик, а успешный действующий политик. Он по-прежнему один из лидеров оппозиции, он по-прежнему против Путина, и у него, наконец, открылось второе дыхание. Теперь он умеет побеждать.

Глава 34 Евромайдан. 2013–2014

В поисках духовных скреп

Полтора года прошло с тех пор, как Владимир Путин вернулся в Кремль. 13 лет он правил Россией, и главный вопрос его правления – проблема власти – был наконец решен. Теперь уже никто не мог оспаривать его лидерство. Тем более что часть номенклатуры, напуганная медведевской “оттепелью” – что ее ждет впереди? – аплодировала его возвращению и поддерживала закручивание гаек. Еще летом 2012 года парламент, “бешеный принтер”, законодательно ввел огромные штрафы за нарушение правил поведения на митингах, внесудебную цензуру в интернете и понятие “иностранного агента” (то есть врага России) для нелояльных некоммерческих организаций. В ответ на принятый в США “закон Магнитского” американцам запретили усыновлять российских детей. Этот запрет был столь бессердечен и возмутителен – почему за наложенные Вашингтоном санкции наказаны несчастные дети, лишившиеся возможности обрести семью? – что против него выступили даже некоторые члены правительства. В Москве прошел митинг (Немцов был одним из организаторов), а на очередной ежегодной пресс-конференции Путина московские журналисты спрашивали его только об этом.

Путин не был ни жестоким безжалостным самодуром, которому доставляет удовольствие наблюдать за мучениями своих врагов (вроде Александра Лукашенко в соседней Белоруссии), ни фанатичным тираном, готовым прижать всех к ногтю ради некоей высокой цели. Он просто поверил, что неслучайно на нем так хорошо сидит шапка Мономаха: он нужен стране, а значит, ему нужна власть, и другой задачи у него нет. Власть и контроль и стали его программой, а репрессии – не самоцелью, а инструментом. Раньше он мог обходиться без запретительных законов и арестов – теперь такова, по его убеждению, была неизбежная необходимость. Как эпоха николаевской реакции началась с восстания декабристов, так и вектор движения страны после возвращения Путина был предопределен протестами на Болотной площади.

В 2011 году начался новый нефтяной бум. Цены на нефть достигли исторических максимумов и только укрепили самомнение российской власти. Как писал политолог Кирилл Рогов, “шок кризиса 2008 года сменился новой самоуверенностью, знаменем которой стала идея самодостаточности и национального реванша” ¹. С точки зрения Путина, на Болотную вышли агенты внешних сил – центральным элементом его политической доктрины отныне было противостояние с Западом. Антиамериканизм превратился в религию: любые решения власти теперь объяснялись борьбой за национальный суверенитет. В дискуссии об особом пути России Путин поставил точку: “Попытки извне цивилизовать Россию не были приняты абсолютным большинством нашего народа, потому что стремление к самостоятельности, к духовному, идеологическому, внешнеполитическому суверенитету – неотъемлемая часть нашего национального характера”