Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [192]

А еще через месяц, в феврале 2006 года, депутат Хинштейн, тот самый, что с лета охотился за Касьяновым, собрал пресс-конференцию и заявил, что “команда демократов на службе у президента США, а именно Касьянов, Немцов и Линшиц заняты подготовкой антиконституционного переворота” ¹⁵. Игорь Линшиц все эти обвинения уже выслушивал из-за границы – в Россию он сможет вернуться только через пять лет, когда возбужденное против него уголовное дело будет закрыто за отсутствием состава преступления. Михаил Касьянов остался без партии. Немцов – без работы.

Энергетическая сверхдержава

Это было странное время. Российская экономика по-прежнему росла невиданными темпами. Наступили золотые годы, так называемая стабильность. Дефолт и нефть по восемь долларов еще не стерлись из памяти, а цена на нефть на глазах преодолевала одну психологическую отметку за другой – 40, 50, 60, 70, а в начале 2008 года уже и 100 долларов за баррель. Одновременно росли цены на газ и металлы. За то время, что Путин находился у власти, российский бюджет увеличился в семь раз. От нефтяного пирога перепадало всем. Люди не просто стали жить лучше – люди жили все лучше и лучше с каждым днем, неделей, месяцем. В среднем каждый россиянин улучшал свое благосостояние на 10 процентов в год в течение нескольких лет. В городах как грибы росли торговые центры, автосалоны, фитнес-центры и рестораны, банки выдавали кредиты – в 2006 году каждый второй москвич, например, уже жил в долг, – и наряду с растущей ценой на нефть мотором роста экономики становился потребительский спрос. В стране возникло общество потребления: в 2006 году по обороту розничной торговли Россия уже обгоняла любую другую страну Европы. Никогда раньше жизнь российского обывателя не менялась столь стремительно – все, чем он себя окружал, становилось комфортнее, лучше, качественнее: от еды до мебели, от стирального порошка до автомобиля. Российский средний класс, составлявший примерно одну пятую часть населения страны, резко поменял образ жизни.

На волне нефтяного бума Россия все чаще называла себя “энергетической сверхдержавой”, продолжала портить отношения с остальным миром и все агрессивнее ссорилась с соседями. Один скандал следовал за другим. 2006 год начался с газового клинча с Киевом, а продолжился торговой войной с Польшей, санкциями против Молдавии и мощной антигрузинской кампанией. Затем в ноябре 2006 года в Лондоне был отравлен радиоактивным полонием бывший российский разведчик Александр Литвиненко, и новый, 2007 год Россия встретила кризисом в отношениях с Британией. В феврале 2007-го Путин произнес свою знаменитую мюнхенскую речь, после которой западные политики впервые заговорили о перспективах новой полноценной холодной войны с Россией[55]. Однако все эти дипломатические скандалы были как будто понарошку: бизнес не обращал на них внимания – в том же 2007 году иностранные инвестиции в России били очередные рекорды, а обыватели все охотнее пользовались западными благами. В материальном, практическом плане Запад с каждым днем становился все ближе.

90-е годы с их политической борьбой, прямыми эфирами на телевидении и интересом к политике как таковой ушли в прошлое. Публичная политика вышла из моды – она постепенно становилась такой же виртуальной, как и международная дипломатия. Социологи фиксировали деполитизацию. Они отмечали, например, очевидные перемены в представлениях о функции телевидения. По сравнению с 2000-м годом упало число тех, кто полагал, что телевидение должно информировать, и, наоборот, выросло количество тех, кто считал, что задача телевидения – развлекать и просвещать. На правозащитников и демократов первой волны – не вписавшихся, обедневших, растерявших влияние, повторяющих свои наскучившие прописные истины – и журналисты, и широкая публика теперь все чаще смотрели сверху вниз, скептически, а то и презрительно.

Выкинутый на обочину, Немцов выглядел таким же неудачником. “Вы говорите понятные вещи, – объясняли ему в одной из телепередач того времени, – но посмотрите, как это выглядит со стороны. Вы не у власти, вы проиграли выборы, а теперь из своего маргинального пространства вольно и популистски критикуете режим”. Немцов тоже вышел из моды. Журналисты считали его простофилей и бабником. Многие знакомые из прежних времен его сторонились и старались лишний раз не пересечься с ним взглядом в ресторане. Впрочем, Немцова все это не смущало. Он научился быть абсолютно невозмутимым. Он ходил на светские вечеринки, проводил время с женщинами, ежедневно занимался спортом, освоил не только виндсерфинг, но и кайтинг и вошел в учредители главного ежегодного фестиваля виндсерфинга под названием “Русская волна”, который стал развлечением и для деловой элиты, и для светской тусовки. “У Бориса Немцова нахально увели доску из-под носа, и ему пришлось бежать к дальней доске, что замедлило и старт, и финиш, – говорилось в светском отчете с «Русской волны 2006», проходившей на Красном море в Египте. – Раздосадованный Борис отреагировал на это глубокомысленно, заявив, что в спорте «еще хуже, чем в политике»”