Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века. - [184]

Единообразие антропологического облика современных беларусов вероятно объясняется тем, что «формирование антропологического типа средневековых дреговичей, радимичей, западных кривичей происходило отчасти за счет количественного преобладания местного дославянского населения, генетические истоки которого уходят в глубокую древность» (12).

Результаты исследований подтверждают сходство физического типа современного населения основного пространства Беларуси с населением восточных частей Летувы, Латвии и Эстонии, а также с жителями Смоленской и Тверской областей Российской Федерации (последних, между прочим, раньше присоединяли к «классическому» беларускому этнолингвистическому ареалу). Население этих территорий принадлежит к балтийской (североевропейской) расе (13). Утверждается, что признаки балтийской расы унаследованы беларусами от племен дославянской эпохи (14).

Локальным североевропейским типом является валдайско-верхнеднепровский антропологический комплекс, наиболее характерные представители которого — летувисы, беларусы и жители верховий Днепра, Западной Двины и Волги[167] (15). Специфичность валдайского типа связывается в первую очередь с особенностями физического облика давнего населения Верхнего Поднепровья и Подвинья — восточными балтами (16). Р. Денисова констатировала:

«Среди литовцев валдайский антропологический тип прослеживается не в виде примеси, а является основным антропологическим типом аукштайтов. (…) Есть определенные основания полагать, что локальный вариант валдайского типа присутствует также среди северных и даже северно-западных литовцев. Такое сравнительно большое распространение отмеченного типа на территории Литвы, очевидно, вызвано не только более поздним смешением беларуско-литовского населения, но главным образом очень давними этническими связями этих народов» (17).

Близость или идентичность физического типа беларусов и литовцев отмечали и раньше[168] (18).

На основе этого экскурса в архив данных многолетних антропологических и генетических исследований можно сформулировать несколько принципиальных тезисов:

1) зафиксирована длительная генетическая преемственность коренного населения Беларуси; современные беларусы — непосредственные потомки первоначального населения страны;

2) никакие предполагаемые миграции существенным образом не повлияли на формирование антропологического облика беларуского этноса;

3) вследствие отсутствия реальных антропологических следов славянских переселенцев не подтверждается теория массового расселения славянских племен в конце (или даже в середине) I — начале II тысячелетия на территории Верхнего Поднепровья и Подвинья;

4) выявлено наибольшее сходство беларусов с балтийскими народами или с теми региональными группами соседних славяноязычных этносов, которые занимают части прежнего балтского гидронимического ареала.

4. Борьба с балтским субстратом

Эти выводы явно противоречат распространенному взгляду на происхождение беларусов и позволяют ставить под вопрос резонность отнесения их к славянскому этническому сообществу. Ответ на такой вызов может быть разный, в том числе сформулированный с помощью идеологических средств. Примером такого подхода могут быть аргументы, использованные Л. Тегако и И. Саливон:

«Постановка вопроса о роли балтского субстрата, то есть балтской основы, в этногенезе беларусов методологически неверна по следующим причинам. Истоки этногенеза, то есть формирование этнического сообщества, которое характеризуется специфическими чертами в языке, культуре, психическом складе беларуского народа восходит к древнерусской народности — общему корню также и для братских восточнославянских народов — российского и украинского. Потому, если говорить о субстрате (основе), на котором формировался беларуский народ, то субстратом, который определил главные особенности беларусов, позволяющие относить их именно к восточнославянскому, а не балтскому или другому этносу, следует считать древнерусскую народность»[169] (19).

Эти строки, написанные в 1982 году на волне «борьбы с балтским субстратом», для многих актуальны поныне, в том числе и для указанных авторов, которые, слегка модифицировав риторику, держатся старых взглядов.

Однако на самом деле методологически ошибочной кажется постановка вопроса, которую предлагают они сами. С одной стороны, «a priori» постулируется существование «древнерусской народности» с ее заранее заданным «братским» контекстом, а с другой стороны, если уж действительно говорить об отличиях беларуского этнического сообщества, то многочисленные специфические черты в языке, традиционной культуре, физическом типе беларусов оказываются обусловлеными именно балтским элементом.

Так что дать социобиологическое обоснование «отрицательной комплементарности» беларусов и летувисов Резникову вряд ли удастся. Куда легче на этом основании объяснить «отрицательную комплементарность» самого автора идеи Гумилева и нелюбимых им врагов Руси — летувисов. Не щадит Резников, правда, только летувисов. Других балтов (латышей, ятвягов) он прирожденными врагами не считает и даже допускает их ограниченное участие в этногенезе беларусов.