Предводитель маскаронов - [11]
Девушки ленивого Мишу мало интересуют. С ними надо трудиться — трудиться на подступах, чтоб соблазнить. Потом, поймав, опять трудиться. А нах всё это надо. Миша плюнул на девушек, он смотрит манго-порнушку, где трахаются нарисованными пиписками мультяшные аккуратные девочки с огроменными кукольными глазищами, крошечными носопырками и чистыми малюсенькими губками без микробов и грязи. Он сам большеглаз, с маленькой носопыркой и ротиком, он сам отчасти в стиле манго.
Правда, годы берут своё. В чёрных роскошных кудрях завелось серебро, серебро появилось даже на кудрях на брюхе и груди. Миша к этому относится с грустью, но благостно. У него слишком много радости в жизни — найти в компе нового писателешку, прочесть его, вынести своё суровое мнение по поводу его творений. Или выловить задорную критику на литературный процесс и согласиться с ней или нет. Также полакомиться только что выползшим фильмом, эстетски снятым. Или утащить в свою компьютерную папочку новую музыку, недавно кем-то состряпанную и интересную. Попсу Миша не терпит, он слишком тонок и элитарен. Но вкус у Миши всё же странный. Миша иногда затачивается на что-то скучное и длинное, что ему кажется интересным и познавательным. Или иногда его влечёт сало, жирное, грубое и похабное, с площадным улюлюканьем, кем-нибудь бездарным написанное. Когда похабно, то тут Миша теряется. Тут он уже не отличает одно от другого и может проглотить полное гавно, не просто проглотить, но и получить от него оргазмическое удовольствие. Потому что сам нежный.
Что-нибудь самому творческое сделать Миша не в силах. У него вроде есть всё — тонкая рафинированная душа, хороший вкус, позывы к чему-то туманному. Но нет. Написать свой стих или рассказ Миша не может. Отзыв о книжке или фильме — это он ещё может. А вот свой стих или рассказ — нет. Тут ведь надо полюбить себя, свой стержень, найти в себе кость и остяк, и так крепко взяться за этот шест, что даже заорать на всю ивановскую о себе, своих чувствах и видении мира. Ленно это Мише.
У Мишы богатая одинокая тётушка в очень хорошей квартире живёт. Когда Миша был мальчиком ещё, уже тогда кто-то ему шепнул, может мама, может папа, что Миша — её наследник. Что когда тётушка умрёт (тут мальчик Миша нежно взвизгнул от ужаса), тогда квартира и наследство достанутся Мише (тут Миша призадумался). Откуда старая пердунья нахапала свои сокровища — это пусть будет в тумане. Может, овдовела удачно. Может, получила в наследство от цепко и жадно живших родителей. Неважно. Мише тогда шепнули в детстве, что ему надо чтить тётю, и тогда он будет Наследником её несметных сокровищ. И вот Миша уже поседел головным и телесным волосом, но неукоснительно по субботам ходит на чай к тёте. Это его железное правило с надеждой получить за его исполнение заслуженное вознаграждение. Тётушка не умирает. Она и не стареет даже. Она законсервировалась и превратилась в вечный соблазн для Миши. У них даже азарт возник, о котором вслух они не говорят — кто кого переживёт. Вполне возможно, что тётя унаследует хрущовку своего племянника со всеми его ценностями и драгоценностями, со всей его прекраснейшей, аппетитнейшей для знатоков коллекцией всего лучшего в культуре, созданного при Мише и до Миши. Правда старомодная тётя, знающая толк в столовом серебре, настольной бронзе, хрустальных люстрах и подлинном багете, не столь хорошо разбирается в виртуальных ценностях, которые и потрогать то нельзя, диски да диски какие-то одинаковые белёсые с нехорошей искусственной радужностью на поверхности. Что там внутри тётю не очень волнует.
Но в целом и Миша и тётушка живут в своё удовольствие, делая то, что им больше всего в этой земной жизни хочется. Миша вылавливает сливки культурки в Интернете, тётушка сладко потягивается в своей роскошной большой квартире среди милых дорогих вещиц.
Владик сильно любит Мишу, иногда даже испытывая к нему гомосексуальную тягу, так как Миша жирён, сисяст, жопаст и пахнет свежей жирной девочкой. Но всё же больше всего ему нравится тонкая нежная любознательная душа Миши, его меломанство и синефильство, его бескорыстная страстность фрика-коллекционера. Оба они — гумос культуры, а гусак гусака чует издалека…
Ещё у Владика есть друг по кличке Высоколобый. Это тоже одинокий бессемейный и бездетный фрик. Он увлечён другими вещами. Он увлечён компьютерным нутром. Он сам себя возделал в великого программиста, въедливо сутками бессонно просиживая перед монитором. В отличие от Миши и Влада, увлечённых вечными и эфемерными культурными ценностями, Высоколобый увлечён тем, за что деньги дают. Он научился очень хорошо зарабатывать, оказывая элитарные компьютерные услуги нуворишам. Ну, там в банке комп накрылся, и вся ценнейшая информация исчезла. Зовут Высоколобого, Мерседес, джип, вертолёт за ним посылают, слёзно молят, чтоб спас. Он поколдует с умным видом, восстановит исчезнувшее, и хозяин на радостях хорошо одарит Высоколобого. Деньги полученные вкладывает в то, что ему больше всего нужно. У него машина, квартира, плазменная панель во всю стену, самый лучший компьютер и всякие технические игрушки.
Эта книжка собрана из рассказов музыкантов, архитекторов, других представителей питерской и московской богемы, да и не только, о происшествиях, случившихся с ними и их знакомыми на Невском проспекте.
Роман «Пение птиц в положении лёжа» — энциклопедия русской жизни. Мир, запечатлённый в сотнях маленьких фрагментов, в каждом из которых есть небольшой сюжет, настроение, наблюдение, приключение. Бабушка, умирающая на мешке с анашой, ночлег в картонной коробке и сон под красным знаменем, полёт полосатого овода над болотом и мечты современного потомка дворян, смерть во время любви и любовь с машиной… Сцены лирические, сентиментальные и выжимающие слезу, картинки, сделанные с юмором и цинизмом. Полуфилософские рассуждения и публицистические отступления, эротика, порой на грани с жёстким порно… Вам интересно узнать, что думают о мужчинах и о себе женщины?По форме построения роман напоминает «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.