Предводитель маскаронов - [9]
Но всё же на первом месте из всех удовольствий у Влада стоит удовольствие дразнить милиционеров. Когда-то Влад носил джинсы в цветочек и длинные волосы, когда это было делать нельзя. Менты сильно тогда длинноволосиков обижали. Я смотрю на Владика и пытаюсь прицепить в уме к нему длинные тёмные конские волосы. Не получается. У Владика низкий лоб. Такой лоб обычно делает красивыми женщин-Венер с густыми волосами, которые они гребнем зачёсывают назад. Нет. Решительно не могу представить Владика в волосах, такого всего гладкого и безволосого, как мраморная статуя…
Потом Влад решил резко сменить имидж и побрился налысо. Получилось расчудесно! Голова лоснится, сверкает на солнце розовой кожей, череп у Влада хорошо сложен, фигура статная, длинная, морды он корчит ужасные. Владик, кстати, занимаясь еженедельным бритьём головы, задался целью лишить своё тело вообще всякой растительности. Стал изучать журнальчики, теребить специалистов из косметических салонов. Потом выбрал самый доступный путь — купил много-много тюбиков с кремом для депиляции, для нежной женской кожи. Потому что мужская кожа и женская мало отличаются, только волос резче лезет. Волосы на ногах и груди на время отпали, а вот на голове фокус не удался. Приходится сбривать бритвой обычной почаще, так как волос из Влада лезет густой и мощный.
В-общем, менты видят в бритом налысо и сверкающем жёлтой курткой Владике что-то глубоко чуждое порядку, что-то необъяснимое и настораживающее…
Недавно Влад вдруг сказал, что он потомок литовско-немецких баронов Литопурков. Он вдруг разразился загадочной фразой: «Как он смел, смерд, крестьянский сын, перечить мне, барону Литопурку!». Это Влад так сказал о милиционере, который требовал у Владика паспорт, испугавшись его экзотической Рамштайновской внешности. Владика опять приняли за олдового, немолодого главу скинхедов.
Я обалдеваю от внезапно открывшегося барона Литопурка. Ужасно смешно — барон Литопурк. Ха-ха-ха! Сейчас упаду с дивана на затоптанный пол, посыпанный обёртками от данкейксов! Хотя Владик никогда не врёт, всё, что он говорил пока — всё чистая правда. Как его голубые глаза. Иногда, когда Влад в хорошем состоянии, глаза у него красивые и голубые. Голубые и кроткие, как у трепетного голубя. Когда ужрамшись — глаза цвета грязи на асфальте, абсолютно непонятные.
Так, значит мы бароны Литопурки! По маме или по папе? Оказывается, по маме. Баронесса Литопурк, говорливая женщина, умеющая готовить вкусные штучки, имеющая непонятную тягу к английской культуре. То вдруг на сраных зелёных обоях Владика приклеит вырезанную картинку с рисованной джинсовой парочкой из 60-х. То вдруг приклеила вырезанный откуда то рисованный «Биг Бен». Так стильно! В ней, в этой затоптанной двумя неженатыми сыновьями советской домохозяйской пенсионерке явно пропадает талант к современному искусству! Она явно коллажистка! По ней Гельман и Бакштейн плачут!
Когда она как-то пожаловалась сыну на старость, он ей посоветовал джинсы в стразах от Версачи носить. «Чего ты Мегера Фёдоровна жалуешься! — сказал Влад. — Надень джинсы в стразах, курточку короткую серебристую или розовую, например, и так ходи, и старости в тебе поубавится!». «Ты что, что ты, что ты!», — застеснялась представительница древнего рода Литопурков, чья смелость сильно подпорчена на генетическом уровне жизнью двух поколений предков при совдепе. Так что Мегера Фёдоровна предпочитает ходить в сером, как все её ровесницы кроме Аллы Пугачёвой, не выделяясь из толпы.
По поводу ментов… Я то вижу, что на самом деле в глубине души Владик страшно рад, когда милиция обращает на него внимание. В родном отделении Центрального района на него внимание уже стараются не обращать, его вроде как все тут уже знают как безобидного идиота.
Но на окраинах города его возбуждающий фантазии вид постоянно привлекает стражей порядка. «Ну-ка, что за проводки у вас из сумочки торчат?». «Конечно проводки от бомбы. Я же террорист, везу 10 кг тротила», — шутит Влад, делая страшную морду. Иногда, когда стражи порядка не обладают чувством юмора, они требуют у бритоголового человека паспорт. И тут — кранты полные. Всё во Владе диковинно, но документы его диковинней всего в нём. Самая суть диковинности Владика — в его паспорте!!!!
— Ну, расскажи, что ты там такое удивительное с паспортом вытворил? Почему ты гражданин мира?
— Я отказался от советского гражданства. Я ненавижу комсу и комуняг, пошли они в жопу! Меня, барона Литопурка — сделать гражданином этой сраной страны!
— Йё! Чегой-то ты так разбесился. Страна сраная, но ты тут вырос. Переделай эту страну! Этой стране нужны крепкие красивые совершенные парни типа тебя. Не всё же Рамштайну хвастаться своими немецкими красавчиками!
— Легче из неё уехать. Чем северней и западней, тем люди лучше.
— Перестройка же была?
— Плевал я на перестройку. Народ здесь поганый живёт. Крестьянские дети. Как увидишь крестьянского сына — убей его! Как увидишь комсу — убей! Комунягу — на кол! Мне Горбачёв лично подписал согласие на то, что я не гражданин СССР.
— И кто же ты?
Эта книжка собрана из рассказов музыкантов, архитекторов, других представителей питерской и московской богемы, да и не только, о происшествиях, случившихся с ними и их знакомыми на Невском проспекте.
Роман «Пение птиц в положении лёжа» — энциклопедия русской жизни. Мир, запечатлённый в сотнях маленьких фрагментов, в каждом из которых есть небольшой сюжет, настроение, наблюдение, приключение. Бабушка, умирающая на мешке с анашой, ночлег в картонной коробке и сон под красным знаменем, полёт полосатого овода над болотом и мечты современного потомка дворян, смерть во время любви и любовь с машиной… Сцены лирические, сентиментальные и выжимающие слезу, картинки, сделанные с юмором и цинизмом. Полуфилософские рассуждения и публицистические отступления, эротика, порой на грани с жёстким порно… Вам интересно узнать, что думают о мужчинах и о себе женщины?По форме построения роман напоминает «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.