Предтечи будущих побед - [37]

— Да. Первые сведения мы получили еще до полуночи.

— Игорь Олегович сказал, что еще в бытность покойного президента вы подавали ему докладную записку об окопавшихся шпиёнах в окружении Лукашенко, — не то задал вопрос, не то констатировал Афанасьев.

— Да. Мы информировали президента об этих фактах, но ходу тогда им не дали по соображениям политической целесообразности, — горестно вздохнул нелегал.

— Какова судьба добытых вами материалов?

— Тривиальная. Они покоятся в нашем архиве. А что, вы полагаете, пришло время для их использования?

— Думаю, да. Как скоро вы сможете их скопировать и передать мне для изучения?

— Сегодня к вечеру все будет готово, — уверил Верховного Барышев.

— Вот и хорошо. Тогда вечером жду вас у себя, чтобы обсудить некоторые детали по использованию данных материалов.

— Хорошо, Валерий Васильевич, я буду у вас к 17.00.

Афанасьев нажал кнопку выключения. Ему сейчас очень не хватало кого-нибудь близкого, с кем можно было бы без стеснения поделиться мыслями, сомнениями и страхами. В его окружении такой человек был. И звали его Сергеем. Рука невольно потянулась к ЗАСу. Поднял трубку и поднес к уху. Оттуда сразу донесся преувеличенно бодрый голос:

— Главное Оперативное Управление Генерального Штаба, полковник Мальцев. Слушаю вас, товарищ Верховный!

Афанасьев сразу узнал этого невысокого, но чрезвычайно подвижного, как ртуть человека. Он уже несколько лет исполнял обязанности старшего дежурного офицера Оперативного Управления. Звезд с неба не хватал, но всегда четко и безукоризненно выполнял рутинную работу по составлению оперативных сводок для командования.

— Захар Степаныч, здравствуй! — тусклым голосом поприветствовал Афанасьев знакомого офицера.

— Здравия желаю, товарищ Верховный! — отрапортовал полковник в свою очередь.

— Ой, оглушил меня совсем, — ласково укорил диктатор дежурного. — Где там твое начальство? Далеко ли?

— Только что был здесь на селекторном совещании с командованием Южного военного округа. Видимо пошел в курилку. Сейчас позову.

— Как найдешь его, скажи, чтобы зашел ко мне.

— Есть! — четко ответил Мальцев.

Хоть Главное оперативное Управление и находилось в одном здании с Национальным Центром обороны, но все располагались в разных его частях, отстоящих друг от друга на приличном расстоянии, поэтому ждать прихода Рудова пришлось минут двадцать. Конечно, это время ожидания можно было скоротать изучением досье на Веронику, но сейчас ни душа, ни руки не тянулись к заветной папке. Да и заниматься личными вопросами в рабочее время ему не хотелось. Для подобных дел нужна была своя обстановка и свое время.

Михайлов едва успел пискнуть по селектору о приближении Рудова, как дверь распахнулась во всю ширь (Рудов никогда не любил протискиваться в кабинеты начальства бочком, всегда раскрывая двери на полную ширину). Вошел пружинящим шагом, словно совершал марш-бросок.

— Случилось чего, Василич?! — прямо от порога и, не соблюдая субординации громыхнул он на ходу протягивая лапищу для рукопожатия. При отсутствии посторонних они общались без соблюдения должностных формальностей.

— Случилось, — просто и коротко кивнул Афанасьев, с удовольствием пожимая крепкую и заскорузлую длань соратника. — Присаживайся.

Рудов нисколько не чинясь, со вкусом и обстоятельством умастил свое седалище в мягкое кресло.

— Ты имеешь в виду вечернее происшествие в Белоруссии? — сходу поинтересовался гость.

— Как угадал?

— Да все управление с утра гудит только об этом, — скривился Серей Иванович.

— Ага. Ну ладно. В общем, существует мнение наших компетентных органов, — начал он без предисловий, — что захват наших граждан в Белоруссии есть ни что иное, как спланированная совместными усилиями Украины, США и Белоруссии провокационная акция, направленная на подрыв союзнических наших отношений с Минском.

— Да уж это и козе понятно, что такие дела спонтанно не происходят, — хмыкнул Рудов. — Хорошая импровизация — это всегда тщательно подготовленное мероприятие.

— Сейчас от меня ушел наш Канарис. Он настоятельно просил меня предпринять шаги к освобождению задержанных.

— Просил дать санкцию на штурм минского СИЗО? — зло усмехнулся Рудов.

— И ты туда же?! Нет, конечно. Он просил предпринять меры дипломатического характера.

— Так у нас для этого Маша имеется!

— Не то говоришь, Иваныч, — поморщился Афанасьев. — Нужно перетереть этот вопрос с Самим, — поднял он кверху указательный палец.

— С Грыгорычем? — на белорусский манер назвал Рудов президента Синеокой. — Так ты меня позвал, чтобы я поговорил с ним?

— Нет, Сергей Иваныч, — покачал диктатор головой. — Лукашенко это тебе не шут гороховый — Зеленский. Это калач тертый и амбициозный. Он с тобой, ты уж прости меня за откровенность, говорить даже не станет. Для него это умаление чести. Ему для разговора нужен равный по чину.

— Да, — согласился Сергей Иванович, — это еще тот ежила. Его не знаешь, с какого бока и кусать-то.

— Вот именно. Надо провести с ним разговор так, чтобы и не разозлить еще больше, но и не дать повода сомневаться в нашей решимости отстаивать свои интересы, — горестно вздохнул Валерий Васильевич. — Вот сижу и ломаю голову над тем, какие аргументы выставить ему, чтобы он сбавил хотя бы обороты.