Предтечи будущих побед - [16]

— Не тяните кота за причиндалы, Павел Викентьевич, — не слишком ласково поощрил его Верховный.

— Помнится в бытность мою еще в должности заместителя министра, этак году в 2013-м, с большой помпой анонсировали открытие в Серпуховском районе Московской области гигантский завод по производству инсулина полного цикла — от создания субстанции до упаковки продукции. Анонсировать-то анонсировали, да до открытия дело так и не дошло. Видишь ли, конкуренты подсуетились, дали кое-кому на лапу, говорят аж десять миллиардов рублей, и все затихло. А ведь готовность была свыше 95 %. Уже и оборудование завезли. Оставалось только отладить, да установить регламент. Оно и сейчас там все стоит в законсервированном виде. Я тогда попробовал было поерепениться, докладную даже на имя министра сочинил, да вызвали меня к шефу на ковер, а там у него уже сидели представители Eli-Lilly, Novo Nordisk, Sanofi и нашего ОАО «Герофарм-Био», в качестве их представителя, да ласково так предложили угомониться. Ну, я умишком-то раскинул, да и смекнул, что лучше тихо сидеть на своем месте, чем попасть в автомобильную катастрофу. Потому как дядечки, ворочающие миллиардами долларов, не остановятся ни перед чем, а уж через меня-то и вовсе перешагнут не запнувшись. Признаюсь, смалодушничал. Ну, так я и не Марат Казей, а всего лишь Чегодайкин.

Тучков, что-то шустро строчивший в своем блокноте, не поднимая глаз, процитировал известную крылатую фразу, несколько ее видоизменив, проникновенным голосом почти себе под нос:

— Казеем можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.

Все обернули свои взоры на «Малюту Скуратова», ожидая продолжения сентенции. А когда тот приостановил свою писанину и поднял глаза на министра, то присовокупил:

— Малодушный поступок еще можно попытаться исправить, пока он не превратился в предательство. Вы, Павел Викентьевич, не сочтите за труд, свяжитесь со мной в самое ближайшее время. Мне хотелось бы с вами поподробней поговорить о событиях тех давних лет. Вот вам мой личный мобильный, — протянул он вырванный из блокнота листок Чегодайкину.

— Хотите привлечь прежнее руководство Минздрава? — сразу сообразил Павел Викентьевич.

— Да, — не стал отпираться Николай Павлович. — И его привлечь, и нынешнее руководство «Герофарма», хоть вы и говорите, что они всего лишь конечное звено в цепи. Нужна публичная порка для тех, кто на примере АО «Кавминстекла» все еще не понял, что находясь в России нужно выполнять российские законы.

— Что вы хотите этим добиться? — не понял Чегодайкин.

— Чего добиться? — переспросил Тучков и тут же ответил. — Конфискации предприятия.

— Но это в будущем негативно скажется на наших отношениях с партнерами! — ужаснулся робкий министр здравоохранения, уже представивший, как будут рушиться годами отработанные связи с зарубежными поставщиками.

— Да что вы так разволновались, Павел Викентьевич? — довольно резко, чего от него никто не ожидал, высказался Глазырев. — Белый свет не сошелся на европейских и американских производителях. Те, кто поумнее будут, а их большинство, понимают, что лучше играть по правилам привлекательного рынка, чем ввязываться в санкционную войну с непредсказуемым итогом.

— Вы так говорите, Сергей Юрьевич, как будто Третья Мировая война уже на пороге, — поежился Чегодайкин.

— Вынужден вас разочаровать, милейший Павел Викентьевич, — вмешался в перепалку Афанасьев, — но Третья Мировая война уже перешагнула порог нашего дома.

— Да, но ведь пока ни они по нам, ни мы по ним еще не бабахаем ядерными боеголовками!

— «Обязательно бахнем! И не раз! Весь мир в труху!.. Но потом», — зло хохотнул Рудов и от его зловещего смеха мурашки побежали по спине абсолютно мирного человека по фамилии Чегодайкин, который, ну, никак не Марат Казей.

Решив разрядить накаленную обстановку, грозившую перерасти в нечто большее, чем спор на профессиональные темы, Верховный обратился к министру здравоохранения:

— Давайте, все же вернемся к основной теме нашего разговора. Так, что вы там говорили про завод в Серпуховском районе?

— Ах, да, — спохватился Чегодайкин, вовремя поняв, что в стае волков, надо выть по-волчьи или хотя бы не блеять бараном во избежание дурных последствий для себя. — Так вот. Завод находится на консервации. Расконсервировать его и запустить производство инсулина не на основе поджелудочной железы свиней, как это было в Советском Союзе, а основываясь на генно-инженерных технологиях, думаю, будет не слишком проблематично. Зато мы получим отечественное производство мощностью до 350-ти миллионов доз в год, что более чем на 85 % покроет наши потребности. Правда…

— Что?! Говорите, не стесняйтесь. Здесь все свои, — подбодрил его Афанасьев, видя заминку со стороны министра.

— Правда, это вконец испортит наши отношения с этими тремя монополистами, оккупировавшими наш рынок, ведь условием их поставок, как раз и было замораживание этого проекта. Но тут уж выбирать не из чего. Отношения и так уже испорчены — дальше некуда после объявления нам эмбарго, — развел он пухлые ручки в стороны, как бы признавая неизбежность дальнейшей конфронтации.