Предтеча - [85]

— Десять золотых тому, кто разобьет этот калган! — крикнул он, указывая на голову Луки.

Засвистели стрелы, взвились арканы, однако доспехи и ратники хорошо защищали осадного воеводу, лишь от одного брошенного сзади аркана не удалось им уберечь его: сотник Азям в надежде на ханское прощение ответил на призыв Айдара предательским броском. Лука уже занес свою палицу, когда ощутил резкий рывок. Он еще мог бы освободиться, полоснув ножом по стягивающей горло тонкой шелковой бечеве, но рядом мелькнуло испуганное лицо татарского князя, и Лука обрушил на него страшный удар. Череп Айдара разлетелся на мелкие куски, а Лука туго затянул на своей шее удавочную петлю. Воспользовавшись остановкой, ринулись вперед татары, налетели, словно навозные мухи, и изрубили Луку в куски.

С гибелью осадного воеводы сплошная оборона крепости распалась на отдельные очаги. Живые продолжали разить врага, о сдаче никто не помышлял, да и татары, разъяренные непокорностью алексинцев, не брали пленных. Получивший несколько ран Данилка с трудом добрался до крепостных закутов и выпустил испуганных бушующим огнем животных. Лошади, коровы, свиньи, козы, овцы заметались по пожарищу, сбивая, топча и калеча заполнивших крепость врагов. В разных концах ее то и дело раздавался звон железа — защитники дорого продавали свои жизни. Стычки закончились лишь далеко за полночь.

На рассвете в крепость, превращенную в дымящиеся руины, въехал хан Ахмат. Его конь пугливо вздрагивал, наступая на мертвые тела. Татар среди них было куда больше, чем защитников, и хан грозно хмурил свое лицо.

— Мне говорили, что в крепости много русских ратников, — обратился он к окружавшим царедворцам. — Куда же они подевались?

— О повелитель! Они, должно быть, сгорели в огне, который аллах ниспослал на неверных! — ответили ему.

— Если они стали пеплом, кто же тогда поразил этих? — указал Ахмат на тела своих воинов. — Соберите мне пленников, я хочу говорить с ними.

Вскоре на пепелище вытолкнули несколько десятков защитников, большинство из них были ранены и едва держались на ногах.

— На колени! — последовал грозный приказ.

Однако выполнили его лишь несколько человек. Тогда выскочил вперед сотник Азям.

— Дозволь научить их почтительности, великий хан?! — с радостной готовностью выкрикнул он и после едва заметного кивка ханской головы бросился подрезать сухожилия на ногах пленных. Те стали с проклятиями валиться на землю.

— Откуда такой прыткий?! — удивился Ахмат.

Ему объяснили. Хан с брезгливой гримасой остановил Азяма.

— Кто такой? — подъехал он к стоявшему впереди старцу.

— Лунев, кузнецкий голова, — ответил тот, смело взглянув на хана.

— Сколь было вас в крепости?

— Маловато, зато и стояли мало, — горько вздохнул старик. — Но рядом — рати бессчетные, аки море колеблющееся, — кивнул он на другой берег Оки, — те и за себя, и за нас постоят.

Азям перевел смелую речь, а от себя добавил:

— Было их тыщи две, великий хан, окромя жен и детишек, которых они тайно с крепости вывели.

— Куда же?

— А туда, куда твое басурманское поганство николи не ступывало и не ступит! — ответил Лунев.

— Скажи им, что я велю с каждого содрать кожу, пока они не укажут это место, — сказал хан Азяму.

— А ты, грязный ублюдок, скажи своему хану, что мы не из пужливых. Один евонный князь уже грозился снять с нас кровавые зипуны, да только даром он их с наших плеч не имывал! Вишь, сколь навалили, и сам князь где-сь валяется…

— Мне надоел этот болтливый старик! — вскричал Ахмат. — Заткните ему глотку!

Азям подскочил и в один миг перерезал горло Луневу.

— И с вами то же будет! — пригрозил он остальным.

— Помилуй, великий хан! — раздался отчаянный голос, один из пленников пытался выбраться вперед.

Стражники стали расталкивать преградивших ему дорогу и наконец извлекли из толпы монаха Феофила.

— Я… я указую, — бормотал он в страхе, все еще прикрывая руками голову от пинков. — Тама и богачество ихнее, и дарохранительницы святые… Я указую…

— Ты получить жизнь, если сделаешь, как говоришь, — сказал Ахмат. — Давай же иди!

Феофил побежал к приокской круче. За ним двинулись воины — сначала несколько, но когда разнеслась весть о спрятанных в тайнике богатствах, их число стало быстро расти. Феофил подвел татар к огромному камню, прикрывавшему небольшой вход в пещеру. Они с трудом отвалили его и бросились в открывшийся проем.

В большой пещере, едва озаренной факельным светом, перед иконой святой богородицы молились женщины и дети. Гулкие своды усиливали немощный голос священника:

— Чистая и благословенная мати господа вышнего! Заступи всех нас, напастью и скорбью обремененных, молящихся тебе умильного душою и сокрушенным сердцем. Даруй нам избавление от нынешних зол и спаси, ты бо еси божественный покров рабам твоим…

Молящиеся, казалось, не обратили внимания на татар, только громче зазвучали слова припева:

— На тебя надеемся, тобою хвалимся, пресвятая богородица, спаси нас!

Азям оттолкнул священника, встал на его место и крикнул:

— Хан Ахмат отдал нам ваши жизни. Но вы можете выкупить их, если укажете, где спрятано золото.

— Не верьте им, не отдавайте святых даров в руки поганых на поругание! — закричал священник и упал с разбитой головой.