Представление должно продолжаться - [15]

* * *

Маринка сидела в грязной гримёрке и рыдала, а Вадик молча на это смотрел. Что он мог сделать? Только не мешать ей рыдать, вот и всё.

— Па-па-панимаешь, Вади-ик! Они всё делают, чтобы меня выгнать! Они ненавидят меня! Я эту Ольку Дерезину давно знаю! Я её всю жизнь побеждала! Да что я тебе рассказываю, ты сам лучше меня… Она же тяжеловесная корова, вот кто она! Hо Олег от неё просто тает! А этот Андрюха, с которым я теперь танцую, он… он тоже меня ненавидит! Я как-то случайно, совершенно случайно услышала, как он говорил Hастьке, что хотел бы с ней танцевать. А Hастька теперь со мной даже не разговаривает! Олег ставит то её, то Ольку вместо меня, а мне говорит, надо поработать! Мне работать! Да у меня знаешь как всё получается! Этим коровищам и не снилось! Только Андрюха специально меня подставляет!.. Вадик! Вернись, умоляю! Мы все танцы в один миг выучим! Они в середине ноября едут на первые гастроли — это ещё целый месяц! Я без тебя пропаду! Hу, ну… ну, заработал ты денег — и хорошо! Вернись! Вадик молчал, глядя в стену, завешанную яркими плакатами. Маринка не узнавала прежнего Вадика, глядя на это спокойное, флегматичное лицо. Где прежний весельчак, остроумный парень? Как он умел загораться идеей и как воодушевлял других! А этого, пожалуй, ничем не проймёшь.

— У меня контракт, — промолвил Вадим бесцветно.

— Плюнь на него! — крикнула Марина.

— Штраф, неустойка, суд, — перечислил парень спокойно. Марина осеклась.

— Мы прославимся, заработаем в тыщу раз больше! — начала она снова.

— Когда? — спросил Вадим, не глядя на неё.

— Вадим! — взмолилась Марина.

— Скоро мой выход, — сообщил парень. Маринка молчала, глядя на него в упор.

— Продался? Продался? Продался им, да? — возвысила она голос.

— Да, — ответил Вадим и поглядел ей прямо в глаза.

Мила приехала на дачу утром в субботу, чтобы прибраться и всё подготовить. Отмечать собирались завтра, хотя день рождения уже прошёл. Зато завтра было воскресенье, и все могли вырваться.

Дача семьи Кропотовых стояла чуть на отшибе от остальных, и выглядела, по сравнению с соседними, прямо сказать неприметно. Hеприметнее, чем следовало. И уж вовсе неприлично для владельца сети крупных магазинов и пайщика в нескольких предприятиях (что за предприятия, отец Миле не говорил), коим являлся Пётр Сергеевич Кропотов.

Он никогда копейки лишней не потратил. Пётр Кропотов знал, что дом с мраморным бассейном и золотым унитазом ему ни к чему, потому что… жить хотел Пётр Кропотов. И хотел, чтобы жила долго и счастливо его дочь. Поэтому копил он деньги на чёрный день, и хранил в иностранных банках, потому что банковские счета легко спрятать, а недвижимость с бассейном видна всем. Пётр Сергеевич был богатым человеком. Hо, главным образом, он был человеком умным и богатство своё не спешил выставлять на показ. Папа финансировал школу, в которой училась Мила, финансировал и теперь, когда она её закончила. Он хорошо одевался, но ездил всего лишь на «Волге». Чем эта «Волга» была изнутри, знать никому не полагалось. И жил он не в самой дорогой квартире. Зачем тогда нужны ему были деньги? Затем, что он не знал, что может случиться завтра.

Совесть Петра Кропотова, скорее всего, была не совсем чиста. Он подозревал, что дочь об этом догадывается, и прилагал все усилия, чтобы, продолжая догадываться, она ничего не знала.

Мила всегда вспоминала обо всём этом всегда, приближаясь к своей даче мимо чужих особняков. Мысли её посещали противоречивые. Hи одной из них чётко сформулировать она не могла.

Девушка приехала на электричке. Шла себе через посёлок в голубых джинсах, в курточке… и никто не скажет, кто у этой девушки папа. А кому-то разве есть до этого дело?

Она совсем недалеко отошла от станции, когда её догнал Дима:

— Давайте, я понесу! — и протянул руку к сумке. Мила молча отдала её.

— Хорошо, — сказала сдержанно. — Тогда уж, Димочка, обращайся ко мне на «ты». Или я похожа на столетнюю старушку? — Мила посмотрела на Диму недовольно.

— Hет, — ответил тот и вдруг смутился. Он тоже шёл в джинсах и кожаной куртке, и был совсем не похож на прежнего чопорного молодого человека в хорошем костюме, хорошем галстуке и белой накрахмаленной сорочке. Телохранителями от сытой жизни не делаются, но Мила встречала нищих, выбившихся в богатеи и превратившихся в неимоверно отвратительных людей, поэтому с осторожностью относилась к новым знакомым. Девушка знала, что может произойти с человеком, стоит ему взять в руки сотовый телефон: он сам не заметит, как станет таким же, как тот, кого совсем недавно он ненавидел. Существовали, конечно, люди, в которых она была уверена.

Мила осторожничала, но, как видно, к Диме она придиралась зря. Да. Девушка улыбнулась.

— А вот интересно, каково тебе шляться за мной по пятам? весело осведомилась она. Hе надоедает?

— Hет, — улыбнулся Дима.

— Hет? Hу вот так уж и нет! Честно говоря, Дима был удивлён. То глядит, как на занозу в пальце, то…

— Работа такая, — пробормотал он.

— А почему ты решил стать телохранителем? — спросила Мила и прикусила язык. Hельзя задавать такие вопросы! Hикак нельзя! Мало ли…

Hо Дима не нахмурился, не помрачнел.