Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа - [96]

Ужасный звук приглушенных рыданий доносится до моих ушей задолго до того, как я вхожу в гробницу. Она всегда была отважной. Ее плач ранит меня в самое сердце. Помимо этого мысль о том, что предстоит спорить с обезумевшей от горя женщиной в том состоянии, о котором рассказала Мариам, тоже заставляет меня внутренне сжаться. Что я могу сказать или сделать, чтобы облегчить ее боль, когда меня душат такие же чувства?

Я останавливаюсь у камня.

— Марьям? Это Йосеф. Можно войти? — окликаю я ее.

Плач прекращается. Раздается шарканье сандалий по каменному полу.

Я стою в нерешительности, всей душой желая избежать этого. Но затем беру себя в руки и снова зову ее.

— Марьям, пожалуйста, позволь мне увидеть его. Мне нужно увидеть его.

Она появляется в проходе, окидывая меня взглядом широко открытых горящих глаз. Не говоря ни слова, она хватает меня за рукав и втаскивает внутрь гробницы. Два тела уже замотаны в белую ткань, резкий запах мирра и алоэ просто невыносим.

Марьям стоит, замерев на месте, глядя на меня своими безумными глазами.

— Йосеф, пожалуйста, умоляю тебя. Необходимо спасти Спасителя. Ты ведь понимаешь это?

Я киваю, стараясь сохранять спокойный вид.

— Именно это мы и пытаемся сделать, Марьям. Этой ночью мы…

— Если любишь тех, кто любит тебя, какая тебе с того награда?

Его слова. Я знаю, как и она, что Иешуа говорил, что мы должны возлюбить врагов своих. Я долго смотрю в эти безумные глаза.

— О ком ты говоришь?

Она подходит ко мне совсем близко.

— Он желал бы, чтобы мы спасли его, понимаешь? Спасая его, мы спасаем Спасителя, — шепчет она.

Я совсем перестаю что-либо понимать.

— Марьям, пожалуйста, успокойся. Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь. Иешуа желал бы, чтобы спаслись мы.

На улице слышится стук копыт. Тут же становится ясно, что всадники свернули с дороги и едут к моему дому. Слышно, как несколько человек спешиваются.

Раздается властный голос.

— Йосеф Харамати?

— Да! Я здесь!

Я поспешно выхожу наружу.

Передо мной стоят четверо храмовых стражников, держа лошадей за поводья.

— Ты арестован по приказу первосвященника Каиафы, — говорит начальник стражи.

Гамлиэль был прав. Они очень напуганы и хотят остановить меня.

Из дома выбегают все мои домочадцы. Сестры кричат, о чем-то спрашивая, племянники и племянницы начинают плакать. Зятья берут своих жен за руки и отходят с ними в сторону. Меня уводят.

Я сажусь на лошадь, предназначенную для меня, и мы едем по дороге, ведущей к Дамасским воротам. Трубит рог. Его звук эхом отражается от стен домов и раскатывается по окрестным холмам.

Наступил праздничный день… пятнадцатое нисана.

Глава 41

Меридий шел позади Альбиона и Макария мимо высеченной в скале Силоамской купальни, искусно украшенной сложнейшими мозаиками. Они направились дальше к Навозным воротам, выходу из города.

Макарий вытянул руку, указывая на крутой спуск в долину, простиравшуюся перед ними. Солнце клонилось к закату, возвышающиеся скалы и заросли кустарника отбрасывали длинные тени на известняковые склоны, на которых редкими островками росла побуревшая от солнца трава. Отсюда было видно, что противоположный склон усеян небольшими темными отверстиями, выдолбленными в камне человеческими руками. Склон был покрыт тонкой сеткой тропинок, будто сшивающих все воедино.

— Это долина Енном, — сказал Макарий с благоговением.

Меридий внимательно оглядел узкое ущелье. Оно окаймляло западную и южную границы Иерусалима, словно глубокий крепостной ров, вырытый самой природой.

— А как называется долина, с которой это ущелье соединяется в нижней точке?

— Долина Кидрон.

Склоны долин Енном и Кидрон были из известняка, сами долины заполнены кучами камней. Если здесь когда-то и росли деревья, то, очевидно, все они срублены солдатами Десятого легиона и использованы в качестве топлива. Им надо было обогреваться, готовить пищу и обжигать кирпичи. Теперь здесь росла только трава и кустарник.

— Позволь мне показать тебе самые интересные гробницы, — сказал Альбион Меридию и быстро пошел вниз по склону.

Меридий двинулся вслед за ним, аккуратно переставляя ноги. Пока они шли по этой опасной тропе, он заметил вокруг множество украшенных резьбой плиток из известняка, рассыпанных по склону. Некоторые являли собой просто выдающиеся произведения.

— Макарий, что это?

Шедший позади него Макарий глянул в ту сторону, куда показывал Меридий.

— Боюсь, это куски разбитых оссуариев, ящиков для захоронения костей покойного. Всякий раз, когда спускается темнота, сюда приходят грабители могил.

— Грабители могил?

— Ну да. Безусловно, мы выставляем охрану, но от этого мало толку. У нас просто нет столько людей. Они постоянно роются в гробницах в поисках драгоценных камней и золота. Вообще всего, что можно продать.

— Они вламываются в гробницы и вытаскивают оссуарии наружу?

— Или разбивают их прямо внутри, в гробницах. Но полагаю, им проще вытащить оссуарий наружу, чтобы посмотреть, что в нем внутри.

Тропа свернула в сторону. Сложенные из известняка утесы возвышались над ними на три или четыре человеческих роста. Они миновали несколько высеченных в скале гробниц с квадратными и Т-образными входами, закрытыми массивными камнями.