Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью - [5]
А: Да.
В: Погода эта…
А: Всю дорогу льет…
В: Ей бы надо как следует врубиться, во что это ей станет, она же психованную изображает, так?
А: Да.
В: Она же толковая, да? Вот что я скажу, Ас (наклоняется ко мне и шепчет), когда видишь, как он к тебе подбегает с этой штукой, понимаешь, что вот он, этот момент. И знаешь, что это все.
А: Ну…
В: Это же просто обидно.
А: Опять ты за свое.
В: А почему они на машинах, чего они кругами-то все ходят? Они что, самые умные? Все это кончится совсем плохо, так ведь? Так или нет?
А: Да.
В: Собственно, как вообще все в этой жизни. Все, что она делала, вышло ей боком. Спасибо тебе, Ас. И вот чего, Ас, тебе не стоит ни о чем беспокоиться.
А: Да я и так не…
В: Никогда и ни о чем вообще. Пока, милая.
А: Ну пока.
Мама (2013/1970)
Мама позвонила мне в семь утра, что было слишком рано для нее. Обычно она встает ровно в восемь и начинает день с кормления кота, завтрака, приема таблеток от давления и сердца и звонков дочерям. Ранний звонок означал: что-то не так.
— Привет, мам, ты уже встала? — спросила я.
— Да, я на ногах с половины седьмого. Твой дорогой братец заезжал сегодня с утра пораньше.
Эта, казалось бы, будничная фраза означала, что с Вимом опять какая-то проблема.
— Приятно слышать, — ответила я, намекая, что понимаю — визит был отнюдь не из приятных.
— Заскочишь сегодня? Я купила тебе сушеных ананасов. — На самом деле это означало: приезжай немедленно, мне нужно тебе кое-что сообщить, и это срочно.
— Отлично, сегодня заскочу, — сказала я. Имелось в виду: я приеду прямо сейчас, потому что знаю, что нужна тебе. — Ну пока, мамочка.
— Хорошо. Пока.
Так мы общаемся друг с другом с 1983 года: у каждой фразы может быть двойное дно, в каждом будничном разговоре присутствует смысл, известный только членам семьи. Мы начали так разговаривать, когда стало известно, что Кор и Вим похитили Фредди Хайнекена.
С тех пор Министерство юстиции установило за нашей семьей наблюдение, и все наши телефонные звонки поставлены на прослушку. Мы были вынуждены научиться особому языку, известному только внутри семьи.
Помимо языка намеков, который мы использовали в разговорах с Вимом, мы изобрели собственный способ обсуждать его дела между собой. Вим опасался представителей власти, а мы опасались Вима.
Поэтому я точно поняла, что хочет сказать мама, хотя любой, кто нас подслушивал, не услышал бы ничего интересного.
Решив кое-какие рабочие вопросы, я поехала к маме. Прожив несколько лет в южной части Амстердама, мама переехала обратно в Йордаан, в центр города, где семья жила раньше и где прошло наше детство. Я знала каждый камень на мостовых между улицами Палмграхт и Вестерстраат, где протекала моя жизнь от рождения в 1965 году до пятнадцатилетнего возраста, когда мы переехали в Стаатслиден.
Раньше Йордаан был рабочим районом — районом городской бедноты, если говорить точно. Его жители называли себя «йордаанскими». Это были своенравные люди, не склонные скрывать свои чувства, но относившиеся друг к другу с уважением — по принципу «живи сам и давай жить другим». Начиная с семидесятых в этом историческом живописном районе стала селиться более образованная молодежь, и в конце концов он стал исключительно популярным местом. По мере прибытия «чужаков» коренных йордаанских становилось все меньше. Маме нравилось жить там в окружении давно знакомых ей людей.
Я припарковалась на улице Вестерстраат и пошла к ее дому. Мама ждала меня у входной двери. Трогательная милая старушка, такая хрупкая в свои семьдесят восемь.
— Привет, мам. — Я поцеловала ее в слегка морщинистую щечку.
— Здравствуй, дорогая. — Мы сели на кухне, как всегда.
— Чаю выпьешь?
— Да, с удовольствием.
Немного повозившись на кухне, она поставила на стол две кружки.
— Итак, что происходит? Я вижу, ты плакала. Он что, опять тебя доставал? — спросила я.
— Еще как. Он хочет зарегистрироваться по моему адресу, а я этого не хочу, я просто не имею права, это коммунальное жилье для престарелых, и детям сюда нельзя. Если бы я на это пошла, начались бы неприятности и меня могли бы выставить на улицу. Он рассвирепел, когда я ему отказала, и его опять понесло. Я плохая мать, не хочу ничего делать для своего ребенка… Хорош ребеночек! Ему пятьдесят шесть лет! Он все время орал так, что я боялась, как бы соседи не услыхали. Он прямо вылитый отец, просто копия. — Мама повторяла это раз за разом, словно ей нужно было произнести это вслух, чтобы поверить.
Она была измучена — тяжелый характер отца перешел к сыну. Вим терроризировал ее с самого детства, и она всегда относила это на счет его поганого папаши. И именно поэтому она даже в старости позволяла ему вытирать о себя ноги. Именно поэтому она никогда не отказывалась от сына, несмотря на всю тяжесть совершенных им преступлений. В надежде, что он изменится, мама постоянно навещала его в тюрьме — и когда он отбывал срок за похищение Хайнекена, и даже после того, как он получил второй за вымогательство у нескольких магнатов недвижимости. Несмотря ни на что, это был ее ребенок.
В общей сложности мама была на свиданиях в тюрьме примерно семьсот восемьдесят раз. Семьсот восемьдесят раз она стояла в очереди, семьсот восемьдесят раз проходила через службу охраны, семьсот восемьдесят раз снимала туфли и выкладывала свои вещи на ленту досмотрового сканера. Пока Вим отсиживал за похищение в парижской тюрьме Санте, она еженедельно проезжала по тысяче километров во Францию и обратно. После его экстрадиции в Голландию она продолжала навещать его здесь. И так девять лет, а потом еще шесть, когда он мотал за вымогательство.
Огромное личное мужество, блестящий организаторский и полководческий талант позволили Чаке, сыну вождя небольшого племени зулу, сломить раздробленность своего народа. Могущественное и богатое государство зулусов с сильной и дисциплинированной армией было опасным соседом для английской Капской колонии. Англичанам удалось организовать убийство Чаки, но зулусский народ, осознавший благодаря Чаке свою силу, продолжал многие десятилетия неравную борьбу с английскими колонизаторами.
Во втором томе Собрания сочинений Игоря Чиннова в разделе "Стихи 1985-1995" собраны стихотворения, написанные уже после выхода его последней книги "Автограф" и напечатанные в журналах и газетах Европы и США. Огромный интерес для российского читателя представляют письма Игоря Чиннова, завещанные им Институту мировой литературы РАН, - он состоял в переписке больше чем с сотней человек. Среди адресатов Чиннова - известные люди первой и второй эмиграции, интеллектуальная элита русского зарубежья: В.Вейдле, Ю.Иваск, архиепископ Иоанн (Шаховской), Ирина Одоевцева, Александр Бахрах, Роман Гуль, Андрей Седых и многие другие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Статья из цикла «Гуру менеджмента», посвященного теоретикам и практикам менеджмента, в котором отражается всемирная история возникновения и развития науки управления.Многие из тех, о ком рассказывают данные статьи, сами или вместе со своими коллегами стояли у истоков науки управления, другие развивали идеи своих В предшественников не только как экономику управления предприятием, но и как психологию управления человеческими ресурсами. В любом случае без работ этих ученых невозможно представить современный менеджмент.В статьях акцентируется внимание на основных достижениях «Гуру менеджмента», с описанием наиболее значимых моментов и возможного применения его на современном этапе.
Статья из цикла «Гуру менеджмента», посвященного теоретикам и практикам менеджмента, в котором отражается всемирная история возникновения и развития науки управления.Многие из тех, о ком рассказывают данные статьи, сами или вместе со своими коллегами стояли у истоков науки управления, другие развивали идеи своих предшественников не только как экономику управления предприятием, но и как психологию управления человеческими ресурсами. В любом случае без работ этих ученых невозможно представить современный менеджмент.В статьях акцентируется внимание на основных достижениях «Гуру менеджмента», с описанием наиболее значимых моментов и возможного применения его на современном этапе.
На дворе 1970-е годы, Южная Америка, сменяющие друг друга режимы, революционный дух и яркие краски горячего континента. Молодой англичанин Том оставляет родной дом и на последние деньги покупает билет в один конец до Буэнос-Айреса.Он молод, свободен от предрассудков и готов колесить по Южной Америке на своем мотоцикле, похожий одновременно на Че Гевару и восторженного ученика английской частной школы.Он ищет себя и смысл жизни. Но находит пингвина в нефтяной ловушке, оставить которого на верную смерть просто невозможно.Пингвин? Не лучший второй пилот для молодого искателя приключений, скажете вы.Но не тут-то было – он навсегда изменит жизнь Тома и многих вокруг…Итак, знакомьтесь, Хуан Сальватор – пингвин и лучший друг человека.
В 1994 году мир шокировали новости из Руанды, когда в течение 100 дней были жестоко убиты более 800 000 человек. Филипп Гуревич, журналист The New Yorker, отправился в Руанду, чтобы собрать по кусочкам историю массового убийства, произошедшего в этой маленькой африканской стране. Он взял интервью у оставшихся в живых представителей тутси, которые рассказали ему свои ужасные истории потерь и опустошения. Как случилось, что через 50 лет после Холокоста произошло подобное зверство? Почему люди согласились убивать соседей, друзей, коллег? Как жить дальше в стране насильников и жертв? Эта мощная, мастерски написанная книга дает неожиданные ответы на вопросы.
Как долго можно выжить в открытом море, без средств связи, еды и пресной воды? Неделю? Месяц? Год?… Опытный рыбак на акул Альваренга и его помощник 22-летний мексиканец Кордоба отправились ловить акул, но попали в жуткий шторм. Мотор вышел из строя, и их лодку унесло в открытый океан. Без еды, снастей и пресной воды им только и оставалось как дрейфовать на волнах и надеяться на чудо… А ровно через 438 дней жители атолла Эбон, входящего в состав Маршалловых островов и находящегося в 10 000 километров от Мексики, заметили рядом со своим жилищем худого мужчину в разодранной одежде и обросшего густой бородой… Эта история так поразительна, что некоторые до сих пор не верят в ее подлинность.
Доводилось ли вам быть раздавленным стрессом, беспокойством, чувствовать себя несчастным и опустошенным – и в то же время делать счастливое лицо и притворяться, что все в порядке? Если так, то вы не одиноки. Стресс, тоска, депрессия и низкая самооценка встречаются сплошь и рядом. Складывается впечатление, что почти все мы, в том или ином смысле, постоянно боремся из последних сил. Доктор Расс Хэррис доказывает, что все мы попадаем в скрытую психологическую ловушку: чем сильнее стремимся к счастью, тем больше потом страдаем.