Предатели - [81]

Светлана снова просит пить и на этот раз долго медленно втягивает воду через трубочку.

Тяжело и очень громко дышит.

Внутри нее словно что-то клокочет. Хочется закрыть уши и уйти.

Чтобы не позволять жалости разъесть себя изнутри.

Однажды, я уже была всем удобной и хорошей Анфисой, и в итоге рядом со мной не осталось людей, которые бы не пытались мной воспользоваться. Рэйн научил меня быть сильнее и жестче. Научил, что даже когда все слова сказаны, на прощанье все равно нужно поставить жирную точку. Чтобы там, на другой стороне, больше никому и в голову не пришло снова влезть в нашу жизнь грязными ногами.

— Агата… она… — Светлана сглатывает, и на мгновение даже ее единственный открытый мутный глаз наполняется каким-то острым смыслом. — Она все знает.

— Господи, да что она знает? — Недосказанность режет и без того истрепанные за последние недели нервы.

— Ян и Лиза… не дети Островского.

Глава 60: Анфиса

Странно, но стоит Светлане сказать это — и я вдруг отчетливо понимаю, что на самом деле так и есть.

Это как будто не уметь различать цвета, но знать, что вверху светофора — красный, а внизу — зеленый. И потом вдруг обрести способность видеть весь цветовой спектр, только для того, чтобы щелкнуть пальцами и сказать: «Ну да, именно так и выглядит красный цвет».

— У Марата не может быть своих детей, — продолжает сестра. — Уже много лет.

Киваю, хоть и не уверена, что она это видит.

Рэйн говорил тоже самое, и доктор тоже это подтвердил.

Но ведь Островский… всегда

— Только… Рэйн. — По лицу Светланы пробегает тень сожаления. Кажется, она совсем не ожидала узнать, что вся их с Яном афера ничего не стоит. Взглядом снова просит попить и продолжает: — Поэтому Марат так его… ненавидит. Только Рэйн наследник. Мать Рэйна это знала

— Агата знала, — пока опускаю вопрос «откуда». — Кто еще?

Светлана кривит губы, но у нее так изувечено лицо, что даже плакать она уже не может.

— Ян… и Лиза, — озвучиваю свою догадку, и она еле заметно кивает.

Ну конечно, они всегда все знали.

Всегда водили Островского на нос: обе жены, дети… и управляющая.

— У Бога очень своеобразное чувство справедливости, — иронично улыбаюсь я.

Марат так стремился всех вывести на чистую воду, так сходил с ума от подозрений, окружал себя бесконечными полчищами охраны, чтобы в итоге получить нож в спину от единственного человека, которому всегда доверял.

— Марату не понравились тесты на отцовство вашей дочери, — хрипит, продолжая, Светлана. — Он решил, что его водят занос. И что его всегда водили за нос. Не только ты. Если бы не Агата…

— … он бы всех вас вывел на чистую воду, — продолжаю за нее.

И тогда наследником бы остался только Рэйн.

На которого Марат и так собирался переписать все свое имущество.

При таком раскладе у Яна и Лизы, и их мамаш не было ни единого шанса получить даже дырку от бублика.

— Ян просто бросил меня ему, — Светлана судорожно втягивает из трубочки порцию кислорода. — Решил подстраховаться. Думал, что Островский меня… убьет, и больше никто и никогда не выдаст их «маленький семейный секрет».

— А ты собиралась выдать?

Даже не удивляюсь, когда Светлана еле заметно пожимает плечами, давясь болью. И вдогонку говорит, что просто хотела подстраховаться.

Я всегда знала, что с Яном что-то не так.

Догадывалась, даже когда он изо всех сил корчил благородного.

А ведь даже хочется мысленно поаплодировать: меня убрали, прикрываясь «благородным мотивом», прекрасно зная, в каком бешенстве будет Марат и в каком он будет состоянии.

Это смешно прозвучит, но в большом и «дружном» семействе, несмотря на отсутствие кровной связи, все они были одного сорта, все — как гниль с одной ветки.

Все, кроме моего Рыжего Дьявола.

— Я пойду, — встаю со стула, когда в палату уже в который раз заглядывает медсестра и нервно напоминает, что время посещения ограничено.

— Не оставляй меня здесь, — просит Светлана, и от страха и паники ее нижняя губа трясется, как у глубоко больной старушки.

Я — не такая как они с матерью.

Даже если я сейчас не пользуюсь подарком судьбы.

— Все будет хорошо, Света. Ты же моя сестра.

Вот только у меня ничего нет, кроме цепочки с золотым кулоном, которые, хоть и стоят прилично, все равно не окупят Светлане хорошую клинику и хорошего врача.

Я, пересилив стыд, набираю Рэйна.

И прежде чем успеваю открыть рот, он говорит:

— Я уже отправил человека в больницу, Красотка. — И, словно читая мои мысли, с улыбкой добавляет, — Она же твоя сестра. А ты, когда мы познакомились, не просто так сидела в церкви.

Я остаюсь в больнице еще на час: вскоре действительно приезжает мужчина с документами и договором на лечение в одной из лучших клиник города. И, хоть главврач всеми силами упирается, я все-таки забираю сестру.

Перевожу ее.

Звоню матери.

И когда она приезжает, со стороны наблюдаю, как женщина, которая ни разу не проронила по мне и слезы, рыдает над Светланой, словно ей уже вынесли приговор.

Мы с Рэйном похожи даже таких мелочах — мы оба не нужны людям, которые дали нам жизнь.

Глава 61: Рэйн

Когда я был голым, нищим голодранцем, единственное, что у меня было — мои фантазии и мечты. Иногда — они были моим единственным ужином. И тогда я отрывался на всю катушку: представлял себя сильным и крутым мужиком, который однажды посмотрит на «папашу» и скажет: «Я обещал превратить твою жизнь в ад, и я выполнил обещание».