Предатели Гора - [58]

— Как там поживает наш друг? — поинтересовался я.

— Он упал! Всё они взяли его! Ого, да он встаёт! — комментировал дежурный. — Ха! Парни успели надеть на него цепи!

— Ну, тогда желаю всего хорошего, — сказал я дежурному.

Честно говоря, я подумывал о том, чтобы подождать на платформе ещё некоторое время, конечно, в случае, если бы бородачу удалось бы достичь её, а уже затем, на его глазах обратиться в бегство, но как выяснилось, теперь он нескоро доберётся досюда, по крайней мере, не этим утром.

— И вам всего хорошего! — крикнул дежурный, цепляясь за столб тарновых ворот.

Я откинулся в седле и решительно потянул верхнюю пару поводьев, вслед за этим тарн, издав радостный крик, ударил крыльями, и устремился в небо, сопровождаемый воплем ужаса моей служанки, мёртвой хваткой вцепившейся в луку седла.

Лишь настоящие любители езды на лошади, познавшие восхитительное волнение, которое испытываешь, скача на этом изумительном животном, ощущая его силу, скорость, отзывчивость на малейшее желание наездника, наслаждающиеся своей властью над ним, сроднившиеся с ним до такой степени, что чувствуют каждый его вдох, каждое движения его тела, каждый удар его копыт по земле, смогут по-настоящему понять меня. Лично меня нисколько не удивляет тот факт, что народы, не знавшие лошадей, бежали в панике, от одного вида всадников, конечно при первой встрече с ними, принимая наездника и его животное за некое единое существо полуживотное-получеловека, удивительную, невероятно быструю гигантскую вооруженную химеру, нечто невероятно быстрое, казалось, летящее над землёй, неустанное, непобедимое и беспощадное, чему на законных основаниях должен принадлежать этот мир. Возможно именно такие первые встречи, приукрашенные испуганными очевидцами, могли стать причиной возникновения мифов о кентаврах, полулюдях-полуконях. Так что, легендарная природа кентавра, его склонностей, его жадности и властолюбия, возможно, при ближайшем рассмотрении, не более чем хорошо забытый исторический факт, относящийся к временам приручения лошадей, и к первому восприятию всадника и его роли, теми, кто всё ещё передвигался пешком. И даже позже, когда для всех уже стало ясно, что наездник не является единым целым со своим животным, страх перед всадником только возрастал. К счастью для многих, племена, до такой степени сроднившиеся с лошадями, в основном обитали на окраинах цивилизации. И всё же, бывало и так, что они подобно шторму обрушивались на своих оседлых соседей, как это было в Египте сокрушённом никсами пришедшими из пустыни. Мистическая природа всадника не подвергалась сомнению в течение многих столетий. В своё время Александр превратил кавалерию в решающую силу на поле боя. А несколько столетий спустя, варвары, изобретя стремя и пику, сокрушили самую успешную цивилизацию того мира. Само слово «Рыцарь», в немецком языке — «Ritter», буквально означает «Всадник». Господство кавалерии оставалось бесспорным вплоть до революции в тактике пехоты и стрелковом вооружении.

Вот нечто наподобие этой же, существовавшей на Земле связанной с лошадью радости и мистики всадника, имеет место и на Горе только по отношению к тарну. Например, если человек чувствовал восторженный трепет, скача на мощном прекрасном скакуне, то у него может быть некоторое представление о том, чем может быть полёт на спине тарна. Свист ветра, чувство животного под собой, скорость, движение, но теперь во всех измерениях, взлёт и пикирование, парение и повороты, свобода небес! Единение человека и животного. Кстати, на Горе существует даже легенда о тарнотавре, или существе наполовину человеке — наполовину тарне, который в гореанской мифологии, играет роль во многом подобную, и можно даже сказать, эквивалентную, той роли, что отведена кентавру в мифах Земли. Только тарнсмэн по-прежнему сохраняет что-то вроде очарования, с которым на Земле относились к всадникам. Основная заслуга в этом сохранении статуса лежит на законах Царствующих Жрецов, таинственных хозяевах Гора, запрещающих механизацию транспортировки и развитие оружия. Единство с природой, как и отношения человека и животного, и их симбиотической гармонии, на Горе по-прежнему в силе.

Я летел!

Какое-то время я, позволил тарну лететь куда он захочет, но затем, спустя несколько пасангов, развернул его, и сделал широкой круг в небе, центром которого был постоялый двор, оставшийся далеко внизу.

— Вы будете ласкать меня снова, не так ли? — осторожно спросила моя служанка.

— Возможно, — не стал я отказываться, — если Ты попросишь меня об этом.

— Я прошу этого! — воскликнула Леди Феба.

Ну, тогда держись крепче за луку седла, — усмехнулся я.

Женщина так и сделала, но у меня пока были несколько иные планы. У меня ещё будет время для моей служанки, немного позже. Не в этот момент.

Во время первого полёта на новом тарне, точно так же как и в случае с новой женщиной, следует основательно проверить его в деле, чтобы понять, что он может, и на что может рассчитывать всадник. Только в отличие от женщины, в ситуации с тарном, сама жизнь мужчины может зависеть от знания его способностей, таких как скорость, скороподъёмность, радиус разворота и тому подобных немаловажных характеристик.