Предатели Гора - [11]

И кстати, в этом не было ни капли лжи.

— Тебя просто использовал случайный прохожий, — подсказал я ей.

В случае с рабыней, в подобной ситуации нет ничего необычного, особенно если их оставили ночью снаружи, без железного пояса, фактически, предоставив для взятия первым встречным.

— Я не могу поверить в то, что я только что почувствовала, — побормотала девушка.

— Тебе придётся испытать чувства куда более сильные, — пожал я плечами, — стоит только мужчинам захотеть подвергнуть тебя этому.

— Да, Господин, — прошептала она в испуге.

Характер и глубина таких ощущений, как мне кажется, в значительной степени зависит от вовлеченных в процесс индивидуумов, но не малую роль в этом играют и многие другие факторы. Например, на мой взгляд, в данном конкретном случае, одним из таких факторов было то, как именно её сковали цепью. Ограничивая свободу женщины, даже символически, не говоря уже о буквальном, физическом заковывании в цепи, делая её абсолютно беспомощной, мы по самым различным причинам, как психологическим, так и физиологическим, усиливаем её ощущения в момент оргазма. Можно предположить, что свободным женщинам об этом мало что известно, хотя многие из них, как мне кажется, пусть и смутно, но подозревают об этом. Однако эти эмоции и ощущения становятся для них реальностью, стоит им обнаружить себя на коленях, связанными и целующими плеть мужчины. Причём самым существенным фактором будут для них даже не цепи, а само состояние неволи, при котором женщина знает, что мужчина является её владельцем в прямом смысле этого слова, и что она принадлежит ему и должна подчиняться ему под страхом наказания и даже смерти. Институт рабства узаконивает, в организационном, социальном и цивилизационном контексте, естественные биологические отношения между мужчинами и женщинами. Более того, как этого и следовало ожидать, посредством различных механизмов, законодательных и прочих, этот институт делает их чище и ещё эффективнее.

— Ох, Господин, купите меня! Пожалуйста, купите меня! — попросила меня девушка.

— Только рабыня просит о том, чтобы её купили, — усмехнулся я.

— Я и есть рабыня, — всхлипнула она. — Это преподал мне работорговец, который захватил меня несколько недель назад!

— Подозреваю, что Ты, скорее всего, не предназначена для продажи, — предположил я.

— Мой хозяин не проявляет ко мне никакого интереса, — пожаловалась мне рабыня. — Он и купил-то меня только затем, чтобы позлить свою компаньонку, которая относится ко мне с ужасной жестокостью. А в течение дня, когда мои ноги не скованы, он даже сдаёт меня в аренду любому незнакомцу за бит-тарск!

— А его свободная спутница стала после этого более внимательной и озабоченной? — поинтересовался я.

— Мне так не показалось, — покачала она головой.

— Возможно, в таком случае, это её стоило приковать цепью под фургоном, — заметил я.

— Но она же свободная женщина! — воскликнула девушка в ужасе.

— Значит, твой владелец взимает бит-тарск за твоё использование? — уточнил я.

— Да, — кивнула она.

— Открой рот, — приказал я.

Пока рабыня сидела с открытым ртом, я нащупал и вынул из своего кошелька бит-тарск. Это не была отдельная монета в смысле круглого или квадратного, плоского куска меди с отчеканенным на нём номиналом, а только часть такой монеты, узкий треугольный сегмент, одну восьмую часть от медного тарнового диска. Этот обрезок я и положил в её рот.

— Это для твоего владельца, — сообщил я.

Многие гореане, особенно представители низких каст, идя в магазин, с поручением либо по любому другому делу, зачастую держат монету или монеты во рту. Дело в том, что большинство гореанских предметов одежды, за исключением, рабочей одежды ремесленников, просто не имеет карманов.

Не обращая внимания на разочарованный взгляд невольницы, я укрыл её брезентом, как это и было прежде. Это должно было хоть немного защитить девушку от дождя и холодного ветра.

Положив монету в рот рабыни, я не столько заплатил её владельцу за использование его имущества, давая при этом рабыне оправдание на случай, если мужчина заинтересуется такими вещами, в конце концов, цена была не слишком высока, сколько избавлялся от её дальнейший назойливости. На прощанье я легонько поцеловал девушку в мокрую щёку. Странно, я-то думал, что полоски влаги на её лице, были каплями дождя, а на моих губах остался солёный вкус.

Выбравшись из-под фургона, я поднял свой насквозь промокший рюкзак, и обернулся. Рабыня с грустью смотрела на меня, даже не пытаясь заговорить. Ну что ж, у неё хватило ума понять смысл монеты в её рту.

Повернувшись в сторону частокола, я поднял лицо вверх. Вспышка молнии на мгновение выхватила из темноты, свисавшую на цепях со столбов и раскачивающуюся поверх ограды под порывами ветра огромную фигуру, должную изображать атакующего тарна. Длинная изогнутая шея птицы, делала её больше похожей на стервятника, хватающего правой лапой добычу. За этот знак, постоялый двор и получил своё название — «Кривой тарн».

Оглянувшись назад, я снова столкнулся взглядом с грустными глазами девушки, всё ещё смотревшей на меня, и ткнул пальцем в гравий перед ней. Рабыня, поняв, что от неё требуется, немедленно, встав на колени, опустила голову до земли, исполняя почтение.