Предатель - [15]

– Не так уж многие здесь побывали, как в деревне болтают, – продолжал мучитель тихим голосом. – А те, кто был, уже не расскажут. Так что мой тебе совет – слушайся меня, поживешь подольше. Ты такая красивая… как только тебя увидел…

Голос его прервался. Крепкие руки прилипли к обнаженной спине, потом поползли ниже, забираясь под платье. Мирон мягко подталкивал ее к дыбе.

– Есть только одно в этом продажном мире. – Хриплый голос садиста царапал слух. – Только одно – абсолютно незамутненное ложью и всякого рода притворством. Искреннее чувство… Вы, девочки, любите поиграть. Даже в постели. Целой жизни не хватит, чтобы разобраться: где правда, а где ложь. Да и не собираюсь я. Когда меня обманули в первый раз – он же последний, я понял, что больше так не будет. Только одно чувство неподдельно. Это – боль. Ты не представляешь себе, как искренне человеческое тело реагирует на боль. Ожог, порез, удушье… Как расширяются зрачки, как покрывается испариной тело, как… Как сжимается все внутри. Конвульсии – жесткие, страстные. Разве можно сравнить с оргазмом? Ты… Узнаешь… Зайка моя, я покажу тебе настоящую любовь…

«Еще несколько шагов и будет поздно, солнце».

Слова, сказанные другим мужским голосом – теплым и родным, Кира услышала в собственной голове. Они словно лишили ее страха. Пелена спала с глаз. Хриплый голос мучителя, горячее дыхание и липнущие к коже руки, толкающие вперед, разбудили не просто злость. Бешенство накрыло девушку с головой. Казалось, сердце подскочило вверх и застряло где-то в горле, перед глазами заметались огненные тени. Кира не пыталась просчитывать действия, она вспомнила то, чему учил ее Чегевара.

«Знаешь, раньше, когда девочки носили каблуки»…

Как кодовая фраза, открывающая доступ к новым возможностям, эти слова взорвали Киру изнутри. Что-то говорил Мирон. Обманутый ее покорностью, он хлопал девушку по ягодицам. Но несильно, не испытывая желания торопить события. Еще бы – его, сгубившего не одну невинную душу, впереди снова ждала целая ночь, заполненная девичьими стонами, криками, мольбами о пощаде. Он шептал пошлости, упираясь восставшим мужским достоинством пониже спины. Как ей хотелось ударить именно туда! Но в долю секунды прикинув его рост, Кира поняла, что это невозможно. А развернуться для того, чтобы ударить садиста в пах – такую роскошь он вряд ли ей позволит. Резкое движение должно начаться с удара, и долгая прелюдия способна испортить любое благое начинание.

Осознав это, не поворачиваясь, Кира собрала все силы для удара и саданула мучителя локтем в бок. Мирон сдавленно охнул, еще не осознавая опасность. И она не предоставила ему такой возможности. Одновременно перенеся тяжесть на левую ногу, она наступила каблуком на ступню. Еле слышный хруст перекрыл мучительный стон. Руки мучителя скользнули куда-то вниз, оставив ее в покое.

Девушка повернулась. Согнутый в три погибели Мирон, прижимающий к правому боку руки, навел ее на спасительную мысль. В тот же миг Кира ударила коленом в склоненное от боли, перекошенное лицо – и ясно ощутила, как прогнулась носовая перегородка. Колено обожгла боль, но девушке было плевать. Взвыв от боли, Мирон пошатнулся. Сквозь пальцы, прижатые к лицу, потекла кровь.

Кира обернулась в поисках чего-нибудь более весомого, чем ее кулаки и в тот же момент была наказана. Сильный удар отбросил ее к стене. Ее спасло то, что она успела отступить на пару шагов, в противном случае, Мирон накрыл бы ее собственным телом и последнее, что почувствовала бы она – неподъемную тяжесть, пригвоздившую ее к полу. Девушка отлетела к стене, попутно сбив ту самую жаровню, из которой торчали длинные металлические ручки.

– Сука, ты, сука! Непослушная, испорченная тварь! М-м-м… – взревел Мирон.

Из его горла понеслись нечленораздельные, булькающие звуки. Раненым зверем он бросился на девушку, лежащую на полу.

Превозмогая боль, пронзившую позвоночник, Кира вывернулась, пройдясь локтем по ощетинившемуся железу. Из распоротой кожи хлынула кровь. Липкие пальцы сжались на рукоятке. Девушка успела развернуться, чтобы встретить бешеного зверя лицом к лицу. Отбиваясь, она взмахнула рукой, только теперь осознав, что держит перед собой массивные клещи. В тот же момент Мирон занес ногу для того, чтобы ударить девушку под дых. Возможно, он заметил мелькнувшие в воздухе клещи, но отреагировать не успел – страшный удар обрушился на его ногу, угодив по колену. Вой, от которого у Киры заложило уши, поколебал свет десятков свечей. Тяжело, до последнего пытаясь сохранить равновесие, Мирон рухнул на четвереньки, упираясь руками в пол.

– С-с-су-ка, – зашипел он, поднимая на нее залитое кровью лицо.

Садист сделал попытку встать, но Кира лишила его этой надежды. Приподнявшись, она задела его щипцами еще раз, попав по голове. Удар получился смазанным – Мирон дернулся. Из содранной кожи и почти оторванного уха хлынул поток крови. Мучитель уже не выл – он стонал, пытаясь приподняться. Кира опередила его. Встав в полный рост, она перехватила удобнее орудие пыток, наверняка оставившее следы на телах тех девушек, которые нашли последнее спасение от садиста в могилах. Размахнувшись, испытывая чувство непередаваемой радости, она заехала щипцами по склоненной голове. Вложив в этот удар все свои силы.