Пражская весна - [32]

Основными застрельщиками рождения стали: саксофонист Чарли Паркер, трубач Диззи Гиллеспи, пианисты Бад Пауэлл иТелониус Монк, барабанщик Макс Роуч.

– Да, Френк Синатра – это вещь! – восхитился Семичастный.

Я обвела глазами присутствующих. Суслов наблюдал за Фурцевой. Семичастный был сосредоточен на новой информации.

– Проблема не столько в музыке, а в изменившейся ситуации. В США поднялось движение за права негров, как всегда его возглавили церковники, лидер то ли баптист, то ли адвентист седьмого дня Мартин Лютер Кинг, Компартия США этого не сделала, это минус. Как вы понимаете, мы поддерживаем борьбу зха демократические права угнетенных американских негров. И накручивать на джаз ярлык буржуазного отстоя – это не совсем политически грамотно. Вдруг нам придется приглашать лидеров негритянского движения в Союз.

Суслов загорелся. Он кажется понял для себя, что Брежнев хочет использовать культурный козырь.

– Как я себе это представляю? – спросил себя Брежнев.

– У нас в Столице Революций есть Римского-Корсакова, потом как там его, педагогический с музыкальным отделением, в общем, минимум три-четыре учебных профессиональных заведения с музыкальным уклоном. Товарищ Фурцева связывается с агентствами, которые представляют музыкантов, арендует права на исполнения – авторские-то надо международникам платить. Затем идет в эти учебные заведения – отсматривает персоны для организации джаз-бэндов из студентов, организует концертную площадку на Дворцовой площади по выходным, берет еще площадь Островского, место возле Гостиного Двора, где собираются диссиденты и заводит туда музыкантов. Затем берет в аренду или как там правильно права на исполнения европейских активных музыкантов, делает еще две-три студенческих группы и пусть играют по воскресным вечерам европейцев – чтобы было одинаково – песня идет во Франции, наши ее перепевают в Ленинграде. Тогда ваши диссиденты заткнутся.

– А от тебя, Михаил Андеевич, я попрошу «Мелодию»; пни их там, пусть закупают в реальном режиме синглы. – Сказала я, проникновенно глядя в глаза Суслову. – Мне вот только каждую неделю о фарцовщиках зарубежными пластинками надоедает слышать. Дай по мозгам «Мелодии», они саботируют, а буржуи наживаются на контрабанде винила. Возьми пожалуйста под контроль – все что выходит в виниле на западе, должно попадать на «Мелодию» в течение месяца после выхода там.

Так, Суслова загрузили. Теперь Семичастный.

– Владимир Ефимович, я понимаю, что ваша контора вербует фарцовщиков в надежде на большой улов, но мы сейчас говорим о подростках. Молодежь должна понимать что она может официально послушать западную музыку и за это ей ничего не будет, а вот за скупку контрабанды будет. И бу-быль-гум тоже.

Мою речь прервал приход секретаря. Он принес материалы по автомобильному вопросу, я мельком их просмотрела и обратилась к присутствующим.

– Я думаю, товарищи, проблема с джазом, музыкальными группами в Ленинграде не такая сложная, что бы вы не сможете ее решить за месяц. Не так ли? Товарищ Фурцева через месяц мне доложит, что удалось сделать со студентами и какие авторские права удалось арендовать. Через месяц соберемся снова.

– Товарищи, время к обеду. А после обеда я бы хотел переговорить на тему автопрома с вами – Владимир Ефимович, с вами – Михаил Андреевич и с Косыгиным. Товарищ Фурцева – вы свободны.

Обедать я отправилась в столовую. Взяла борщ, пюре и свиную отбивную. Пару стаканов компота. Цены были смешные.

Да, встреча с Фурцевой была неожиданной. Пришлось играть экспромтом, хорошо хоть Мартин Лютер Кинг вспомнился. А вот с американской компартией вышел прокол – их лидер оказался агентом ФБР. Ну ладно, эту ситуацию мы как-нибудь разрулим – закинем им Анну Чампан.

Время неумолимо приближало конец апреля. Впереди был Май. Вернее – 9 Мая. Программы празднования у меня не было, вернее она была, но нужно было напрягать секретаря.

Грузное тело реципиента имело одышку. Я опять подумала о бассейне, теперь уже о том, чтобы в него записаться и плавать, но все это придется делать после 9 Мая.

Я вошла в свой кабинет, посмотрела на карту страны. Тольятти был виден в круге Самарской области. Я не поставила флажок-иголку на Тольятти – это нужно было исправить.

Первым вошел Косыгин. Мой секретарь успел предупредить Косыгина о консультациях по автопрому еще до визита Фурцевой, что дало время ему подготовиться. Семичастный и Суслов за время обеда подготовиться не смогли. Мне это было на руку, я хотела понять, как быстро ориентируются кремлевские зубры в информации.

Алексей Николаевич Косыгин очень болезненно переносил все критические упоминания в адрес Ленинграда. Заявление Брежнева по хлебу его унизило. Он хотел отыграться.

– Добрый день, Леонид Ильич.

– Добрый. Присаживайся, сейчас еще дружная парочка подойдет и мы начнем.

– Не понимаю, какие у вас претензии к министерству автомобильной промышленности. План они выполняют.

– Подожди, Алексей Николаевич, не заводись с пол-оборота.

Тут в кабинет вошли Суслов и Семичастный. Я не знала, успел ли Семичастный слить информацию по музыкальной революции Шелепину, но сейчас это было не так важно.