Правосудие в Миранже - [3]

— Кроме доброго старого вина, — продолжила она, — я могу поставлять отличных девочек. Ласковых, послушных и совсем недорогих…

Поглаживая свой серый льняной чепец, она ждала ответа. Но сытого осла есть не заставишь. И с чувством честно исполненных хозяйских обязанностей трактирщица с высоко поднятой головой вышла из комнаты.

Судья отвернулся к окну и кончиком пальца сделал круглый просвет в матовой пленке влаги на запотевшем холодном стекле.

Подгоняемые ветром, облака рассеялись, и на черном небе проступили искорки звезд. Дома на площади стояли впритык, подпирая друг друга. Их крутые черепичные крыши были параллельны улице, чего не скажешь о доме напротив. Обращенный коньком к постоялому двору и изолированный с обеих сторон, он был единственным, где еще светилось окно. Слабый свет свечей на мгновение закрыла чья-то тень. Должно быть, это вдова хозяйничает у себя на кухне.

Он представлял ее себе несколько полноватой и невысокой женщиной, резавшей сало или моловшей орехи. Среднего возраста. Точнее, вообще без возраста. Черный чепец плотно сидит на голове… Ничего подобного. Вот она появилась в оконном проеме — стройная и молодая, с непокрытой головой. Лица ее не было видно, но ему показалось, что оно не лишено приятности. Ее талию стягивал вышитый пояс. Неожиданно женщина подняла голову. Они находились примерно на одной высоте. Она шагнула влево. Осталось только прямоугольное пятно тусклого света.

Он мог бы поселиться у нее, а не у этой горгульи-трактирщицы. Но дама, очевидно, не испытывает недостатка в деньгах. Кроме того, она, должно быть, живет неизгладимыми воспоминаниями о покойном муже. Таковы многие молодые вдовы: они неприступны и озабочены сохранением своей репутации.

Она задула свечи, и ее силуэт в полумраке проплыл за окном, лишь слабо блеснул на талии шитый пояс. Судья вспомнил продолжение песни. Rosa quae moritur… «Умирающая роза». Unda quae labitur… «Отхлынувшая волна».

Он отвернулся от окна и взглянул на ожидавшие его листы с ботаническими мотивами. Сумерки окрасили бумагу в голубые тона. Он прикрепил к мольберту новую свечу. Ему нужны точные линии, четкие контуры.

3

Из-за бесчисленных улочек, крохотных двориков и тупиков город напоминал собой лабиринт. Позади монастырской церкви находилось строение, в котором Жаспар Данвер безошибочно признал здание суда, хоть никогда раньше его не видел: стены, сложенные из известняка и розового кирпича, остроконечные спиральные башни, лепнина и прочие архитектурные излишества. Неподалеку над холмом вздымалась громадина замка Миранж, стены которого, сложенные из огромных белых валунов, венчала черепичная крыша, подобная панцирю гигантской черепахи. Для военных там наверняка выделены просторные казармы, а пыточные камеры оборудованы самыми современными приспособлениями.

Охранник поприветствовал судью по-военному четким взмахом руки и громким стуком каблуков со шпорами, после чего провел в зал заседаний. В глубине его стояла небольшая группа оживленно беседовавших людей. Никого из них судья-инспектор не знал. При его приближении голоса зазвучали заметно тише.

Отделившись от общей группы, навстречу прибывшему двинулся председатель магистратуры де Ла Барелль. Не дойдя до гостя нескольких шагов, он остановился. Все в облике председателя дышало превосходством: атлетическое телосложение, зрелый пятидесятилетний возраст, холодный взгляд голубых глаз и удивительная манера пылко протягивать руки, чтобы тут же убрать их.

По мере того как судья Данвер приближался к группе чиновников и военных, в нем проснулось желание бросить им всем вызов, и этот огонек бравады, разгоравшийся в его душе, он искусно лелеял и поддерживал. Подозрительность, с которой встретили его хозяева постоялого двора, не шла ни в какое сравнение с той, что ожидала его здесь. Иначе и быть не могло — ведь он приехал копаться в грязном белье магистратуры.

С чувством полного осознания отведенной ему роли, судья обвел собрание взглядом и поприветствовал коллег, подкрепив свои слова легким кивком. Его не смутили ни представительный вид председателя де Ла Барелля, ни поток резкого света, падавший из высокого стрельчатого окна, ни расстояние, отделявшее его от возвышения, на котором стояли представители магистратуры.

Но он никак не ожидал последовавшего затем предложения.

По сложившейся традиции им предстояло разделить легкую утреннюю трапезу. Ничто так не возбуждает аппетит, как хороший стаканчик местного вина, сказал председатель де Ла Барелль. Пятна на его светло-желтой мантии свидетельствовали о том, что слов на ветер он не бросал…

Впервые в жизни судья Данвер начал свой рабочий день со стакана белого вина.

Пока собравшиеся за столом разбирали бисквиты, Тимоте де Ла Барелль с учтивостью настоящего вельможи представлял свое окружение, перечисляя звания, должности и заслуги каждого, что говорило о добром согласии и корпоративном духе чиновников магистратуры. Так состоялось знакомство с судьями Миранжа.

Места по обе стороны от председателя занимали двое судей в пурпурно-черных мантиях. Начальник тюрьмы и лейтенант полиции, одетые в военную форму, сидели слева от него, как и секретарь суда с мертвенно-бледным лицом. На другом конце стола, почти повернувшись к ним спинами, расположились два священника в сутанах черного и белого цвета, напоминая собой две клетки шахматной доски.